Дума ответила на «акт Магнитского»
Государственная дума приняла в первом чтении закон, который станет ответом США на «список Магнитского». Также будет определен список американцев, которым будет запрещен въезд в Россию.
В кулуарах депутаты называют этот документ «законом Димы Яковлева». В память о погибшем в Виргинии двухлетнем российском мальчике, которого приемный отец-американец запер на солнцепеке в автомобиле.
Ожидается, что закон примут до конца этого месяца, пишет «Независимая газета». В силу он вступит с января будущего года.
«Список Магнитского» вызвал ответную реакцию у российских политиков. Россия должна ответить на «акт Магнитского» адекватно, с соблюдением меры, заявил президент РФ Владимир Путин. Он отметил, что американские власти №говорят о перезагрузке, а сами усугубляют ситуацию .
Как ранее сообщалось, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров завил, что в ответ на принятие американским сенатом «закона Магнитского» Россия запретит въезд нарушителям прав человека из США.
В Министерстве иностранных дел РФ назвали принятие закона в сенате США «спектаклем в театре абсурда».
«Странно и дико слышать обращенные к нам правозащитные претензии со стороны политиков именно того государства, где в XXI веке были официально легализованы пытки и похищения людей по всему миру», - говорилось в комментарии российского внешнеполитического ведомства.
Прокомментировал ранее инициативу США принять «список Магнитского» и премьер России Дмитрий Медведев.
«Если говорить об этом законе, он явно вызовет и симметричную, и асимметричную реакцию со стороны нашей страны. Все это мы это уже проходили, это было часто в советские времена. Оно нам всем надо? Мне кажется, что нет. И они (США) от этого ничего хорошего не получат», - сказал Медведев в интервью газете «Коммерсантъ».
«Мы приветствуем то, что американский Конгресс наконец освобождается от поправки Джексона-Вэника, этого реликта прошлого. Но то, что это увязано с другим законом, конечно, нам не нравится абсолютно», - добавил премьер.
Напомним, Верхняя палата Конгресса США приняла «закон Магнитского» в увязке с отменой поправки Джексона-Вэника. Принята версия законопроекта, принятая ранее в Палате представителей и предусматривающая визовые и финансовые санкции в отношении российских чиновников, причастных, по мнению Вашингтона, к смерти юриста Сергея Магнитского и к другим нарушениям прав человека.
Законопроект поддержали более 90 сенаторов, а только четверо проголосовали против. Незадолго до голосования сенаторы как от республиканской, так и от демократической партии выразили уверенность в том, что законопроект пойдет на пользу США.
Сотрудник фонда Hermitage Capital Сергей Магнитский, обвиняемый в совершении ряда экономических преступлений, скончался в следственном изоляторе в ноябре 2009 года. Это вызвало большой резонанс в России и на Западе.
В результате американский сенатор Бенджамин Кардин подготовил законопроект о санкциях против чиновников, которые, по его мнению, несут ответственность за смерть юриста фонда Hermitage Capital Сергея Магницкого. В частности, предлагается запретить въезд в США целому ряду российских официальных лиц, якобы причастных к смерти Магнитского. Также предлагается заморозить их американские банковские счета.
По мнению экспертов, принятие «списка Магнитского», как и симметричный ответ с российской стороны, на российско-американских отношениях не отразится. Такое мнение высказал «Актуальным комментариям» эксперт Фонда развития гражданского общества Максим Минаев.
Заведующий кафедрой, профессор МГУ им. Ломоносова Андрей Хазин также считает, что «обмен списками» соответствует существующей внешнеполитической конъюнктуре.
«Когда только предполагалась отмена поправки Джексона-Вэника, я прогнозировал, что это будет сопровождаться принятием другого документа, ущемляющего с политической точки зрения интересы России. Так и происходит. И обусловлено это общей логикой существующих отношений», - сказал Хазин «Актуальным комментариям».
Сегодня в СМИ также обсуждается возможность появления еще одного списка – «списка Таргамадзе». (по данным Следственного комитета РФ, грузинскйи политик финансировал акции протеста в России, в частности спонсировал координатора «Левого фронта» Сергея Удальцова.
Как пишет РБК со ссылкой на «Известия», в него должны быть включены иностранцы, в том числе из стран постсоветского пространства, которые ведут подрывную деятельность на территории России, подстрекая население к цветной революции.
Ответ на «список Магнитского» соответствует международной практике. Ответные действия в таких ситуациях предпринимаются обязательно.
Что касается адекватности ответа, он не мог быть полностью симметричным, так как американские чиновники не держат деньги в наших банках и не покупают российские ценные бумаги. Тем более, что мы не знаем, кто внесен в «список Магнитского», так как он закрытый.
О том, кто вошел в список, не проинформирована ни наша сторона, ни американская общественность. Подробности знает узкий круг людей в американской власти. Так как мы не знаем фамилий чиновников, внесенных в список, то полностью симметричный ответ вряд ли был возможен.
Что касается того, что ответный список может носить имя Димы Яковлева - ответ очевиден. Тот мальчик, как и другие дети, стал невинной жертвой. Здесь не может быть никаких иных толкований. Их увезли для счастливой жизни, а там убили. И американский закон относится к этому так мягко, что создается впечатление, что эти дети – второго сорта. Как игрушки, которые купили где-то за границей, а когда они вышли из строя, их выбросили на помойку. Циничность такого подхода совершенно очевидна. С моральной точки зрения наш ответ («список Димы Яковлева») вполне понятен и символичен.
Мы не стали привязывать этот список к Виктору Буту, например, так как это может вызвать дискуссии. С детьми все понятно – они невинные жертвы, и вполне объяснимо, что список носит имя Димы Яковлева.
Отвечать на «список Магнитского» вроде надо было. Насколько уместно называть ответный список именем ребенка? Проблема с усыновлением российских детей действительно есть. Ситуация, когда приемные родители из США проявляли по отношению к усыновленным детям из России агрессию и дети даже умирали, действительно вызывает беспокойство, как и тот факт, что приемные родители получали мягкое наказание.
Однако все эти вопиющие истории несколько меркнут на фоне того, что происходит в самой России с усыновленными детьми, кошмарными условиями в детских домах и ужасающим количеств сирот. С имиджевой точки зрения правильнее, чтобы подобные акты сопровождались наведением прядка в этой сфере в самой России. Нам есть над чем работать в этом направлении.
Так что отвечать на «список Магнитского» можно, но в условиях, когда США остаются сверхдержавой, симметричный ответ в принципе невозможен.
Что касается «списка Таргамадзе», все разговоры о том, что мелкий грузинский политик за «три копейки» смог спровоцировать массовые беспорядки недалеко от Кремля, вызывают только вопросы о качестве работы наших спецслужб.
Даже когда соревновались сверхдержавы, американцы не моли спровоцировать массовых волнений в СССР. А тут какая-то Грузия, которая по всем показателям плетется в хвосте, умудряется дестабилизировать ситуацию в державе, которая доминирует в регионе. Значит, нашим службам надо менять методы работы.
Возникновение «списка Таргамадзе» во многом объясняется тем, что России антиамериканизм сейчас не выгоден. Потому прибегают в том числе и к такой мере, как «список Таргамадзе».
Ответ на «список Магнитского» можно считать симметричным. Решение выработано компетентными структурами, отвечающими за разработку внешнеполитического курса нашей страны.
Это позволяет ответить на «список Магнитского» в адекватной и содержательной форме.
Обмен данными законодательными инициативами (списками) не отразится на общей концепции российско-американских отношений. Оба списка (и американский, и российский) персонализированы. Они привязаны к конкретным людям. И резкого ухудшения двустороннего диалога не будет. Но излишняя политизация списков не исключена, и на политическом сегменте взаимодействия это может отразиться.
Что касается потенциального «списка Таргамадзе», его рассмотрение продиктовано желанием нивелировать остатки симптомов несанкционированных действий в сфере изменения политических режимов. Сейчас тема «цветных революций» ниже, чем раньше.
Но эта тема регулярно всплывает. Более того, есть целый корпус специалистов в области изменения политических режимов. В условиях процессов, происходящих на Ближнем и Среднем Востоке, эта тема обретает новое звучание.
Другое дело, насколько такие ограничения могут быть эффективны. Тот же Таргамадзе вряд ли посещал Россию. Он может вести диалог и на нейтральной территории.
В данном случае такой список будет символом, демонстрирующим неприятие Россией той формы смены политических режимов, которая до недавнего времени активно культивировалась Соединенными Штатами на постсоветском пространстве.