Не хотим как в Париже: почему власть не отступит по «московскому делу»

В сети развивается информационная кампания в поддержку фигуранта «московского дела» Павла Устинова, осужденного на 3,5 года колонии общего режима за якобы нападение на сотрудника Росгвардии на акции 3 августа. В его поддержку выступили популярные актеры, блогеры, оппозиционные политики и простые граждане. Они требуют не только освобождения Устинова, но и пересмотра всех уголовных дел, которые были возбуждены после проведения протестных акций в июле-августе 2019 года в Москве. Внешне эта кампания сильно похожа на ту, что была развернута журналистами в поддержку Ивана Голунова, которому в июне этого года были подброшены наркотики. Почему аналогичная кампания не поможет в этот раз?

Нормативистский подход

В любых резонансных делах с политическим подтекстом российские власти занимают нормативистскую позицию: следствие разберется, сделает вывод, суд примет правильное решение. Вмешиваться в ход расследования исполнительной власти нельзя, а если судебное решение все-таки принято, значит оно верное, сомнений в его объективности быть не может.

«Окончательно сделать вывод, виноват кто-то или не виноват, может только суд после завершения предварительного расследования», — заявил Владимир Путин, комментируя дело режиссера Кирилла Серебренникова.

«Я еще раз повторю, мы не имеем права комментировать решение суда, действия того или иного судьи... Президент, безусловно, в курсе. Но президент также не может влиять на решение суда. Это невозможно», — заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков на вопрос о том, в курсе ли президент решения по делу Устинова.

В деле Голунова помимо того, что были допущены процессуальные нарушения, а само дело разваливалось на глазах, не было окончательного решения суда. Да, журналист был отправлен под арест в СИЗО, но решения не было. Если бы кампания в его поддержку была инициирована уже после вынесения приговора, то, быть может, и Голунова не удалось бы отбить.

По всем фигурантам «московского дела» решения приняты, да, они еще могут быть обжалованы, но судебная статистика не на стороне протестующих. Более того, некоторые обвиняемые признали вину и согласились на рассмотрение дела в особом порядке, для власти это лишний аргумент в пользу того, что чрезмерно активные протестующие получили по заслугам.

Кампания в поддержку Устинова и остальных участников митингов была запущена слишком поздно. Оппозиция была сконцентрирована на выборах и «Умном голосовании», тема политзаключенных возникала между прочим. Сейчас отмотать ситуацию назад вряд ли удастся.

Насилие опасно для автократий

История помнит немало примеров ненасильственных революций, но еще чаще действующий режим падал в результате силового захвата власти. Критики «московского дела» возмущаются тому, что приговоры дают за брошенный бумажный стаканчик или бутылку. Власть же проявляет чрезмерную жесткость, чтобы пресечь любые подобные действия. Там действительно есть опасения, что если сегодня никак не отреагировать на брошенную бутылку, то на следующей акции в полицию полетят куски свежеуложенной московской плитки.

Демократические режимы в ситуациях проявления силы со стороны граждан демонстрируют большую стабильность. Парижские «желтые жилеты» могут добиться отставки правительства, в крайнем случае — отставки президента, будут назначены досрочные выборы, придет другой человек, сменятся действующие лица, но политический режим, скорее всего, останется прежним. В авторитарных же режимах силовые акции приводят не только к смене действующих лиц, но и с высокой долей вероятности к смене самого режима, особенно, если этот режим персоналистский, как в нашем случае. Таким образом, силовые акции протеста в демократиях угрожают временным политикам, а в автократиях — системообразующим персоналиям. Соответственно, ставки выше, действия — жестче.

Иностранное вмешательство

Оппозиция не воспринимает обвинения в сотрудничестве с иностранными государствами всерьез, считая, что соответствующая комиссия в Госдуме создана исключительно для дискредитации оппозиционеров и протестного движения, что является недооценкой происходящего.

Источники средств, которые Навальный получал в биткоинах, невозможно отследить. Значит, это могут быть иностранные интересанты. Запад обвинял Россию во вмешательстве в выборы США и Франции, значит у них есть мотив к обратным действиям, они хотят отомстить. После принятия закона «об иностранных агентах» осталось не так много организаций, которые могут воздействовать на политический процесс, значит круг подозреваемых сужается, осталось зачистить последние очаги опасности. Все это в глазах власти выглядит вполне логично.

Иностранное вмешательство в выборы переводит электоральный процесс в плоскость вопросов национальной безопасности, а здесь власть привыкла действовать жестко и не отступать.

Репутационные риски ниже

Конечно, «московское дело» бьет и по имиджу Росгвардии, сотрудники которой «испытывают боль» от брошенного в них бумажного стаканчика. Конечно, жесткие приговоры закладывают потенциальные очаги напряженности и провоцируют рост протестного потенциала. Очевидно, что все это власть понимает, но приходит к выводу, что эти риски менее опасны, чем последствия отступления по «московскому делу». Во всяком случае, пока.

Михаил Карягин, политолог