Порочный цикл
Когда говорят про необходимость демократизации режима, часто между строк читается тоска о модели 90-х гг. Не случайно эти призывы нередко сопровождаются добрыми словами о Борисе Ельцине и «старых демократических временах». Дескать, и полноценная политика была, и все виды свобод. События 1993 г. считаются вынужденной необходимостью, а выборы 1996 г. -досадным эпизодом. Даже Виктора Черномырдина, о котором вспомнили в связи с отставкой с посольского поста, записали в политики с большой буквы - «богатыри, не вы».
Между тем 90-е годы и так все активнее напоминают о себе как в политике, так и в экономике. Экономический кризис заставил вспомнить события 1998 г. - пусть и природа кризиса, и его ход были другими. Но шок от неожиданно для многих схлопывающейся экономики похож. Девальвация рубля шла несколько по другому сценарию, но была и там и там. Банковский кризис, неплатежи, дефицит денег в реальном секторе, долги по зарплате и ее выплата продуктами производства, бартер. И дело одной экономикой не ограничивается. Региональная фронда и демарши губернаторов (ельцинского, кстати, призыва). Новые игры с сепаратизмом. Даже Северный Кавказ, о котором вроде бы стали забывать как о горячей точке. Пока без Чечни, но зато с Ингушетией. Даже на бытовом уровне уже подмечено новое массовое пришествие ясновидящих, целителей и прочих шарлатанов. Того и гляди явится что-нибудь вроде МММ.
Однако, конечно, неверно говорить о том, что все противники нынешней системы - поклонники 90-х. Демократизация вроде бы не должна обязательно вести к повторению ельцинской политической модели. Однако темы 90-х все равно не избежать, ведь главной причиной запроса на демократизацию называется нарушение договора с обществом, который трактуется как «колбаса в обмен на свободу». Но контракт-то этот «подписывался» как раз в 2000 г., и колбаса тогда была совершенно не на первом месте. На первом был запрос на демонтаж политико-экономической модели 90-х. Выходит, что вчерашний взрыв в Ингушетии больше тянет на нарушение контракта, чем, скажем, отмена выборности губернаторов. Так что если строго апеллировать к контракту, то не ясно, чего надо требовать у власти — создания новой политической системы или борьбы с реанимацией 90-х. Не нужно строить иллюзий - когда 90-е начнут напоминать о себе еще более уверенно, то у общества как раз более сильным окажется запрос на закручивание гаек. Что, конечно, оптимальным выходом из ситуации не является. Зато будет вполне себе демократическим решением. И что тогда - будем опять, как в декабре 1993-го, кричать «Россия, ты одурела»?
Из логики контракта также следует, что политические свободы у нас являются способом отвлечения от голода. Ведь и в 90-е так было. «Настоящая» политика позволяла забыть о пустых магазинах и выполняла терапевтическую функцию. Хочется верить, что мы все же выберемся из этого цикла «колбаса - свобода - колбаса».
