Самое неприятное в навальнизме — его тоталитарно-большевистская установка

политологАлексей Чадаев

Меня тут спросили: а ты бы как ответил — например, в эфире «Дождя» — на вопрос, которым долбят по очереди приходящих туда: является ли Навальный политическим заключённым?

Я отвечаю так: он является политтехнологическим заключённым.

Политический заключённый — это тот, кто сидит за убеждения, за публичную позицию. Изменилась ли позиция у Навального с 2013 года, когда АП нагибала муниципальных единороссов ставить за него подписи при прохождении «фильтра» для выдвижения в мэры Москвы? Нет, не изменилась. Но тогда он воспринимался системой как потенциально вполне интегрируемый в поле легальной политики, а сейчас — за чертой.

Почему? Не потому, что он изменил позицию. А потому, что именно в поле деятельности сделал всё возможное для того, чтобы система опознала его не как «оппонента», а как врага. И вынудил её вести себя не как с оппонентом, а как с врагом. Это вполне осознанное движение, которое создаёт необходимую уникальность: все остальные пытаются соблюдать разные правила и условности, и их поэтому можно на полном основании считать «соглашателями» (термин из большевистского агитпропа 1917-го). А вот кто с ним — «по ту сторону».

Но это не имеет никакого отношения к убеждениям. Это имеет отношение к стратегии позиционирования. То есть это технология, причём, с точки зрения системы — неконвенциональная. Что в ней наиболее неконвенционального? «Заграница нам поможет», это главное. Вот есть какой-нибудь Яшин; чем он отличается по убеждениям, в т. ч. публично высказываемым, от Навального? Ничем. И ничего — выдвигался, избирался, даже вот главой района побыл.

Сейчас же антирежимная пропаганда пытается провести водораздел «свой-чужой» по этому вопросу: все, кто признаёт его политзаключённым, свои; все, кто отвечает на этот вопрос иначе — кремлёвские мурзилки. Ну, это её дао. Но ради того, чтоб потрафить этому дао, предлагается лукавый выбор: либо ты признаёшь «узником совести» того, кто им не является, и тогда ты честный и рукопожатный. Либо нет, и тогда получай по полной.

Это самое неприятное в навальнизме — его тоталитарно-большевистская установка «кто не с нами, тот против нас»; в этом смысле я понимаю Явлинского, почему он настолько радикально провёл черту — старый интеллигент нутром чует инструктора обкома, даже когда он ситуативно выглядит как главный борец за свободу. И никакого не вашингтонского, кстати — своего, родного. В отличие от многих, я не считаю навальнизм чем-то культурно инородным России. Это те же большевики, с той же личинкой тоталитаризма и единомыслия в мозгах. Прекрасная «Единая Россия» будущего.

Поэтому когда тебя нагибают сказать шахаду — не надо её говорить.

Источник