Статья
2571 19 ноября 2013 12:19

Цена прибитого хозяйства

10 ноября Петр Павленский прибил свои тестикулы к каменной брусчатке Красной площади в Москве. Акция под названием «Фиксация», по словам Павленского, была приурочена ко Дню сотрудника органов внутренних дел и носила ярко выраженный политический характер. «Голый художник, смотрящий на свои прибитые к кремлевской брусчатке яйца, — метафора апатии, политической индифферентности и фатализма современного российского общества», — сказано в заявлении Павленского, в котором он пояснил смысл акции. Этот скандальный жест был встречен крайне неоднозначно как в медийной, так и искусствоведческой среде.

Основные споры касаются того, можно ли этот акт считать искусством. Пожалуй, инструменты маркетингового продвижения работают на индустрию современного искусства ничуть не в меньшей степени, чем на другие индустрии, мировые бренды и транснациональные корпорации. Поэтому, за счет эпатажности и большого внимания СМИ, жест Павленского уже можно рассматривать как акт современного искусства, вне зависимости от того, как мы на свой субъективный взгляд оцениваем его художественную ценность.

Широкой общественности художник известен всего тремя своими акциями: зашиванием рта в поддержку Pussy Riot у Казанского собора, обматыванием себя колючей проволокой напротив Законодательного собрания Санкт-Петербурга (протест против «репрессивной политики властей»), и прибиванием гениталий к брусчатке Красной площади. Малое количество работ художника не помешало ему быть номинированным на ряд премий в области искусства, что выглядит вполне логичным, учитывая их скандальность и оппозиционный окрас. Сочетание этих факторов дает неплохой задел для коммерческого успеха художника и его интеграции в художественный мейнстрим.

Однако упрекать исключительно деятелей современного искусства в жажде наживы и следованию конъюнктуре будет совершенно неправильно. Стоит вспомнить, что на протяжении всей своей истории искусство было неразрывно связанно с деньгами. Сама идея торговли искусством уходит корнями далеко вглубь истории. Как пишет в своей книге «Продано! Искусство и деньги» известный искусствовед Пирошка Досси: «предвестником рынка искусства как вечного двигателя, в котором где-то берется товар и относится туда, где он принесет прибыль, была бурная торговля реликвиями в Средние века. Каждая щепка Святого Креста и каждая частица Тела Христова ценились как вместилище божественной силы. Обладание подобными крохами очевидной божественности превращало такие места, как Пюи, Хильдесхейм, Антверпен и бесчисленные монастыри в часто посещаемые паломнические центры. Поворотным кругом для этих во всем христианском мире притягательных объектов был сначала Константинополь, а позже Рим. В центре его находился Иисус Христос как суперзвезда, чья священная аура таким образом воплощалась в неисчерпаемые пожертвования».

Более того, появлению эпохи Возрождения, пожалуй, человечество обязано двум факторам – деньгам и церкви. В Библии написано: легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатым войти в Царство Божие. В средние века это более всего относилось к ростовщикам, умножавшим свои капиталы запрещенным церковью взиманием процентов. Во Флоренции XV века банкир Козимо Медичи обнаружил средство, оправдывающее его перед Богом за этот грех и гарантировавшее спасение души в потустороннем мире наряду с укреплением власти в этом. Этим средством было искусство. Меценатство Медичи, поощрявшего художников, которые своими работами создали эпоху Возрождения, было гибридом деловитости, инстинкта власти и страха Божия.

При этом для всей индустрии искусства публичное обсуждение финансовых вопросов является крайне нежелательным. На это наложено некое табу. Это своего рода игра, которую некоторые скептики не побоятся назвать лицемерной. У произведений искусства, выставленных для продажи в галереях, нет, как правило, бирок с ценой. Коллекционер, покупающий картину, разделяет разговоры об искусстве и о деньгах. Искусство считается не приносящей доход профессией, но призванием, галерист не продавцом, а наставником, коллекционер не покупателем, а ценителем. Как пишет Досси, роли в превращении искусства в деньги распределены: художник должен верить в свое искусство, галерист продавать, критик — делать его известным, музей — возвеличивать, коллекционер — оплачивать. «Торговля произведениями искусства извлекает выгоду из представления о том, что искусство лежит по ту сторону коммерции, и тем утверждает их особый статус среди товаров. Коммерцией художественного рынка является отрицание коммерции. Это отрицание в объятии денег присутствует в каждой нынешней сделке художественного мира». И удача в этой индустрии благоволит в первую очередь тем, кто соблюдает эти правила игры.

Важно отметить, что при подготовке этого материала многие художники и галеристы из разных стран мира либо прямо отказывались говорить про коммерческую сторону арта, либо говорили, что «рыночная сторона вопроса – это не тот предмет, о котором можно вести разговоры».

Известная британская художница с российскими корнями Светлана Клие рассказывает «Актуальным комментариям», что очень часто молодые художники становятся популярны либо благодаря известной фамилии, либо из-за любовной связи, в этом смысле арт-рынок мало чем отличается от шоу-бизнеса: «В других случаях это занимает время, потому что никому ты на … не нужен. Причем совсем никому. Что касается моей коммерциализации, то она действительно имела место, когда я поняла, что все хорошее, что я создаю в своей мастерской, покупают коллекционеры, но это абсолютно не интересует кураторов. Все потому, что я - не часть тусовки. Я с ними не выпиваю, не сплю. Не имеющий ни денег, ни связей художник становится известен значительно позже, ибо PR требует дополнительных усилий. Никто пиарить из альтруизма не будет.

Куратор принимает активное, я бы даже сказала гиперактивное участие в жизни художника. И если художник не соответствует требованиям, его зачастую меняют на другого художника.

Куратор, на мой взгляд - очень меркантильный человек. Все это лицемерное прикрытие – такое вождение вилами по воде. Они хорошо одеваются, неплохо воспитаны, говорят на нескольких языках и правильно облизывают покупателя. А покупателям приятны и лесть, и общение, а главное – флёр загадочности. Что самого художника нету, он не торгует своими работами. Художник сидит где-то в Тундре и пьет водку – его никто не видел. Это одна из частей этой игры: всегда должна быть некая прослойка между художником и покупателем, и кураторы выполняют функцию этой прослойки».

Для современного художника есть в основном два пути коммерциализации – через куратора, у которого находится в распоряжении портфолио работ художника, и через галереи.

Куратор может быть независимым и периодически предлагать своим клиентам обратить внимание на работы художника. Как правило, после продажи объекта современного искусства, его комиссия составляет от 10 до 30 процентов от стоимости работы.

Галереи исповедуют более дифференцированный и гибкий подход. «Хорошего художника галерея может взять на содержание – обычно это годовой контракт, когда человеку в год выплачивают, допустим, 100 тысяч фунтов, и он обязуется сделать персональную выставку и поставить 25 работ на продажу. Но, конечно, в каждой галерее свои договора.

Если галерея берет художника на реализацию, то она забирает с продажи себе 50%. При нормальной западной практике это выгодно художнику, поскольку это обеспечивает ему постоянную площадку», - отмечает Клие.

Но подход галеристов, разумеется, во многом зависит и от калибра самого художника. По словам итальянского галлериста Марио Аполлони, если к нему приходит художник, который неизвестен, у которого нет еще бренда, то ему могут предложить поработать за 10 % прибыли. Конечно, в этом случае галерея, забирая себе 90% с продажи работ художника, но в него вкладывается и раскручивает.

Коммерциализация акционизма имеет свою особую специфику на фоне всего остального искусства, поскольку в данном случае речь идет о нематериальных объектах, которые невозможно продать.

«Мне кажется, мы находимся в плену представления об искусстве, как о неких материальных объектах, которые можно продавать: холст, масло, скульптура, графика, прикладное искусство, стекло, металл и прочее. В наше время это не является основным предметом для продаж. В наше время коммерческой частью искусства и основной коммерческой составляющей является идея. И в этом плане Павленский является художником. Тут хороший контекст – Красная площадь, яйца, гвозди. Это выглядит очень достойно на том уровне, на котором измеряется ценность современного искусства. Здесь коммерческая составляющая заключается в том, что Павленский показал себя очень идейным, очень актуальным и очень современным художником. Сейчас я не говорю, что он великий, но у него есть потенциал, чтобы стать хорошим художником. Деньги сами появляются, когда человек приобретает известность, и не важно, какую – положительную или отрицательную. Тут заботиться нужно не о деньгах. Принцип лавочного искусства, существующий в России себя изжил. Я один из немногих, кто от этого ушел, потому что понял, что все это анахронизм и очень отсталый вид деятельности.

Сейчас искусство заключается в том, что нужно не торговать, а использовать идеи для того, чтобы двигаться и развиваться. Идеи стоят больших денег.

Талантливому художнику, когда у него уже есть известность, это не составляет труда. В этом плане Павленский сделал неплохую заявку», поделился своим опытом с «Актуальными комментариями» известный галерист Петр Войс.

В этом смысле опыт всемирно признанных российских художников-акционистов вполне показателен.

«Тот же известный Олег Кулик, конечно, славу заработал своими акциями. В отличие от Павленского, я не считаю его радикальным и политическим художником. Акцией «Человек-собака» он себе славу заработал, и теперь делает продукцию и ее продает по достаточно высоким ценам. Кулик является одним из самых преуспевающих в коммерческом плане художников в России. Он получил хорошие деньги за то, что в театре Шатле в Париже делал 2 постановки. Инсталляционные объекты Кулика, та же восковая фигура Анны Курниковой, продаются коллекционерам за очень большие деньги. Разумеется, он не скажет никогда про суммы, но этих денег ему достаточно, чтобы развиваться в своей сфере деятельности. В данном случае художники-акционисты создают бренды. Есть бренд "Олег Кулик", есть бренд "арт-группа «Война»" (первая икона нашего современного искусства), "Pussy Riot". В этом смысле они мало чем отличаются от других коммерческих брендов.», рассказывает Войс.

По словам собеседника «Актуальных комментариев», пожелавшего остаться неизвестным, иногда в индустрии современного искусства находится место и для политического заказа: «Например известный китайский художник и диссидент Ай Вейвей. Почему-то американцы им заинтересовались и начали его финансировать. Это инвестиции очень большого масштаба. В этих работах могут проскакивать определенные политические лозунги, которые на руку определенным политическим силам».

Складывающаяся из этого картина позволяет говорить о том, что арт прочно вошел в нашу жизнь наравне с другими видами массового искусства, как голливудское кино, книжные блокбастеры и компьютерные игры. В нем есть место конъюнктуре, политике, желанию угодить массовому вкусу и отразить последние тенденции, а также фобии в обществе.

В девяностых годах рекламный магнат Чарльз Саачи показал, как навязчивая реклама, функционирует на рынке искусства. Инвестированные в 1991 году в тигровую акулу в формальдегиде (Художник – Д. Херст) 50 000 фунтов даровали ему 41 процент годового дохода. Толчок получил и Принс: цены на его работы возросли в шесть раз. «Повреждение» Эдда Руша, купленное десять лет назад за 300 000 долларов, перевалило за три миллиона.

Как пишет в своей книге Пирошка Досси, летом 2005 года была преодолена отметка, считавшаяся прежде недостижимой. Впервые общая стоимость современных работ превысила стоимость произведений импрессионизма и классики модернизма. Основательному повышению цен почти на шестнадцать процентов всего за один год прежде всего содействовала растущая стоимость современного искусства. Звездами рынка стали теперь не великие имена прошедших столетий, а современные художники.

Что интересно, сами художники нередко освещают в своих работах растущую капитализацию рынка искусства. Что, в общем, не удивительно, ибо главная цель художника – отражать дух времени.

Когда деньги пронизывают искусство, художники всегда начинают делать деньги темой своих работ. Когда в конце девятнадцатого века в США разбогатевшие финансисты наводнили деньгами рынок искусства, и художественные коллекции разрастались с прицелом на спекуляцию, символ доллара в виде тщательно выписанных банкнот торжественно вступил в искусство. Такие художники, как Уильям М. Харнет, Джон Хэберл, Чарльз Мойрер и Виктор Дюбрей экспериментировали с имитациями долларовых банкнот как основной темой картины и добились в этом такого совершенства, что их работам грозила конфискация Государственным казначейством. Таким образом, художники включали в сферу искусства материализм своего времени, который Максим Горький, впервые побывавший в США, описал следующим образом: «Произведения искусства покупаются за деньги, точно так же, как и хлеб, но ведь их стоимость всегда больше того, что платят за них звонкой монетой. Я встретил здесь очень немного людей, имеющих ясное представление о подлинной ценности искусства, духовном его значении, силе его влияния на жизнь и его необходимости для человечества». С тех пор мотив денег пронизал не только американское искусство. В шестидесятых годах идол поп-арта Энди Уорхол вознес пестрые символы доллара и долларовые купюры, игравшие центральную роль в его работах, до уровня универсальной иконы. В Германии Йозеф Бойс провозгласил начало золотых восьмидесятых, начертав на банкноте свое собственное уравнение искусства и капитала — капитал как творчество, а не как деньги.

Художественная группа «Релакс» печатает швейцарские банкноты с собственными портретами. Марианна Хайер снимает таиландский ритуал, где в честь усопших сжигают казначейские билеты. Клод Клоски оклеивает все выставочное помещение курсами акций «NASDAQ». Художественный дуэт Кристофа Бюхлера и Джанни Моти включили в программу для цюрихского «Хелмхауза» реальные деньги и поиски их в залах галереи посетителями, то есть произведением искусства были деньги и ничего, кроме денег.

И, пожалуй, единственный вывод, который напрашивается, заключается в том, что чем упорнее «актуальные художники» строят из себя бессеребряников и борцов с системой, тем менее актуальными они в конечном итоге являются.

P.S. На протяжении последних полутора недель с момента последнего перформанса Петра Павленского, автор этих строк пытался с ним связаться и поговорить о его творчестве, современном искусстве в России и мире, а также о коммерциализации арта. Тем более, что питерский художник на протяжении трех дней после акции проживал в Москве в квартире известных либеральных журналистов и активно раздавал комментарии многим оппозиционным СМИ. Но на прямую просьбу к коллегам поделиться контактами их гостя, было отвечено невнятно мотивированным отказом. Через несколько дней, в личной переписке в фейсбуке художник дал свое предварительное согласие на интервью, но дальнейшей реакции не последовало. Хотя, отказ «виновника» этой публикации от дискуссии может трактоваться вполне красноречиво и показательно, автор надеется, что это обусловлено исключительно занятостью Павленского. Поэтому редакция «Актуальных комментариев» не закрывает тему рынка современного искусства и готова предоставить Петру площадку для высказывания.


Иван Афонин специально для «Актуальных Комментариев»
 

© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".