Что видела собака

Случай Малкольма Гладуэлла из тех, когда писать перед именем автора слово «известный» уместно. Т.е. это не английский парадокс о том, что если человек действительно известен, то упоминать о его известности излишне, а если он неизвестен, то как он может быть «известным»? В данном случае надо отметить, что Гладуэлл именно «известный журналист», а не только автор бестселлеров вроде «Переломного момента».

Именно журналистская деятельность и статьи в культовом «Нью-Йоркере» принесли Гладуэллу известность на родине, именно из них потом родились его книги. Это в свою очередь объясняет некоторую повторяемость как в иллюстративном материале книг Гладуэлла, так и в их стиле изложения. Поэтому у тех, кто читал хотя бы одну книгу автора сборник лучших гладуэлловских статей «Что видела собака» может вызвать небольшой приступ déjà vu. Ничего страшного, просто вы столкнулись с исходным материалом. Важно не забывать, что для определенного сообщества — Гладуэлл гуру, основатель своего особого стиля изложения, философии своеобразного «социального реализма». Это требует от него определенной повторяемости — если человеку есть что сказать, то он всю жизнь будет говорить одно и тоже.

Гладуэлла отличает его особый стиль структурирования материала, это общая черта каждой из статей сборника: в центр повествования помещается история, почти литературный сюжет которой дополняется почти «академичным» материалом. За легкостью почти всегда стоят месяцы работы в архивах, километры строк, от которых Гладуэлл с безумным расточительством эрудита часто оставляет одну цитату.

Техника же внедрения авторской позиции практически не считываема. В тексте автора не сквозит осуждение ни когда он пишет о нарушении его авторских прав («Кое что о заимствованиях»), ни когда речь идет о тщетности рекрутеских практик («Шансы на успех»). При этом Гладулла нельзя назвать «мягким». Часто он касается тем, которые для его читателей очень чувствительны, катастрофа ли это «Челленджера» или крах «Enron». И часто его позиция в корне расходится с позицией большинства.

Тем не менее, текст Гладуэлла не оставляет желания проломить автору его кудрявую голову арматурой. Возможно, секрет в том, что, так как Гладуэлл тратит на создание материала гораздо больше времени (которое у человека с его образованием и стоит дороже), чем его российские коллеги, то даже событие, характеризуемое как «дурное» содержит в себе существенную долю «неизбежности происходящего», своеобразное зерно стоицизма, которое не позволяет себя игнорировать даже в ситуации фанатичной атаки на проблему.

Это превращает «Собаку...» в книгу, которую он по стилю больше всего напоминает — в учебник (вроде тех дорогих изданий, по которым сейчас в школах поприличней учат английский язык). Учебник цивилизованной, «западной» публицистики. Очень полезное и актуальное в наше время чтиво.

Малькольм Гладуэлл, «Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории», М.: Альпина Паблишерз, 2010 — 400 с.