Комментарий
2634 21 ноября 2016 13:30

Экспертократия

Михаил Карягин политологМихаил Карягин

Михаил Карягин
политологМихаил Карягин
В последние годы спрос на различного рода экспертов значительно вырос. Практически каждый новостной сюжет сопровождается комментарием политолога, политтехнолога, эксперта в международных отношениях или конфликтолога. В популярных ток-шоу по федеральному ТВ принимают участие представители множества неизвестных центров исследования всего на свете. Но нуждается ли власть в рекомендациях экспертного сообщества вообще и политологов в частности, и как она выстраивает коммуникацию с экспертами?

После распада СССР в Россию активно стали импортироваться знания, которые в силу идеологических причин были не доступны более 70 лет. В то время как в США развивалась политическая наука, создавались новые теории и разрабатывались методы анализа политической реальности, в СССР все общественные науки развивались в фарватере марксизма-ленинизма.

В 90-е годы специалистам гуманитарного сектора в срочном порядке необходимо было осваивать багаж мировой науки, который создавался десятилетиями. Политикам же в свою очередь тоже приходилось проходить ускоренный курс политической ресоциализации, осваивать новые технологии, особенности работы политических институтов и многое-многое другое.

Получилась достаточно парадоксальная ситуация: и теоретики, и практики политического процесса оказались в схожей ситуации. Возник важный симбиоз, потребность двух сообществ друг в друге. Действующим политикам потребовались специалисты, которые бы смогли объяснить им, что нужно делать, а академическим кругам было необходимо ознакомиться не только с теорией политики, но и попробовать ее на вкус, посмотреть, как в действительности работают или не работают теоретические концепты.

Первое поколение отечественных политологов участвовали в качестве экспертов в различных процессах как государственного управления, так и политического противоборства: составление программных документов и концепций развития, участие в разработке нормативных актов, формирование оперативной аналитики, участие в предвыборных кампаниях, консультация действующих политиков – это далеко не полный перечень экспертной активности политологов.

С задачей освоения западных теорий и технологий достаточно успешно справились обе команды. К началу нулевых характер взаимодействия академического сообщества политологов и власти начинает изменяться. Во-первых, за десять лет изменились задачи, которые стояли перед властью. Уже не нужно было с нуля создавать политические институты, выстраивать отношения между центром и регионами. Во-вторых, именно с нулевых начинает меняться сам режим, выстраиваться та самая вертикаль власти, формулироваться иная повестка. Профессор политологии СПбГУ так вспоминает эти этапы: «В 90-е годы я наблюдала, что власть не очень понимает, насколько может пользоваться рычагами управления, и это был тот период, когда эксперты, которым сейчас 60 лет, постоянно привлекались для оказания консультации (их спрашивали, советовались, консультировались).

В 2000-е годы ситуация меняется, и здесь экспертов, скорее, приглашают для оценки государственных проектов и их включают во всевозможные консультационные советы при органах власти. По моим наблюдениям, консультации такого рода оказываются достаточно качественными, так как приглашаются настоящие специалисты в различных сферах.

Очень любопытная тенденция наблюдается в последние 3 года (закон 2012 года) появились запросы на анализ деятельности организаций на предмет политической деятельности» (Архив автора, 2015 год).

Изменения политического режима Российской Федерации фиксируется и рейтинге Freedom House, где Россия начала фигурировать после распада СССР. Показатели политических и гражданских свобод стали постепенно ухудшаться с 1998 года, а в 2004 году статус Российской Федерации был изменен с «частично свободная» на «несвободная».

Другой рейтинг (Индекс демократии), составляемый Economist Intelligence Unit, также фиксирует авторитарные тенденции в развитии режима РФ. Если в 2006-2010 годах Российская Федерация постоянно теряла места в рейтинге, но оставалась в группе стран с переходным режимом, то в 2011 году Россия заняла 117 место и перешла в категорию стран с авторитарным режимом.

Для того, чтобы ограничить каналы взаимодействия власти и экспертного сообщества, процедуры консультирования были максимально формализованы. Сегодня при каждом федеральном органе исполнительной власти должен функционировать общественный совет, в который включаются эксперты из различных отраслей. В некоторых регионах при Правительствах тоже функционируют аналогичные структуры. Их основная задача – участие в разработке и контроле властных решений, однако многочисленные попытки перезагрузки этого института со стороны Открытого правительства и Общественной палаты лишь доказывают, что эффективность их работы находится на низком уровне и выполняют они больше декоративные функции.

Конечно, остались и неформальные каналы связи, но они не столь распространены, а отследить степень принятия консультаций очень сложно. Преподаватель МГИМО так прокомментировал актуальное положение дел в сфере непубличных консультаций: «В вопросе экспертного консультирования есть центры, которые выступают мостиками, например, Российский центр по международным делам, который получает от МИДа запрос на аналитику и с помощью профессуры решает эти вопросы.

Есть целый ряд неформальных связей, которые в значительной степени характеризует нашу профессию. По ним и распределяются некоторые заказы. Может, например, прийти коллега и сказать, что в Администрации Президента есть запрос на тему, которой ты занимаешься, не хочешь ли поучаствовать?» (Архив автора, 2015 год).

Таким образом, сам процесс принятия решений становится менее публичным и открытым, соответственно, и у политологов остается меньше возможностей для экспертной деятельности. Кроме того, снижается и спрос на независимую экспертизу, власть обращается к политологам, скорее, за одобрением или же за обоснованием уже сформированного решения.

Изменилась не только власть, но и само сообщество политологов. Первому поколению необходимы были знания о практике работы демократических институтов, специфике их функционирования изнутри. Мотивация быть включенным в государственные и политические процессы была значительно выше. А тяжелое финансовое положение академического сообщества являлось дополнительным мотивирующим фактором. За десять лет сформировалось поколение исследователей с базовым политологическим образованием. Все политические процессы и явления уже описаны, для проведения собственных эмпирических исследований достаточно выбрать правильную теорию и адекватные методы, а с понижением спроса к экспертным консультациям со стороны политических и государственных институтов снизилась и финансовая привлекательность такой деятельности.

Изменения сообщества произошли не только на качественном, но и количественном уровне. Например, только в 2014 году в вузы страны на бюджетные места по направлению «политология» были приняты 2187 новых студентов, а расширение сообщества побудило возникновение в 2012 году дискуссии о профессионализме в политике и политической науке. Важно понимать, что не каждый «политолог», который вещает с экрана телевизора, является таковым. Использование авторитета эксперта в публичных дискуссиях стало эффективным инструментом в условиях политизации общества. Когда каждого второго волнует ситуация в Сирии, столкновения на Украине и глобальные геополитические вопросы, возникает спрос на интерпретаторов, и СМИ этот спрос удовлетворяют так, как умеют. С академическим сообществом сложнее договориться по поводу «правильного комментария», жертвовать своим статусом ради PR-очков никто не станет, поэтому проще обратиться к медийным «экспертам».

Поэтому сказать, что власть не заинтересована во включении экспертов в управленческие процессы – будет правдой лишь наполовину. Политолог в той же мере не заинтересован участвовать в дополнительной, не всегда оплачиваемой работе, которая налагает на него ответственность, но взамен не обеспечивает преференций (увеличение статусного капитала/связи/финансовое вознаграждение).

А с формированием общественного мнения справляются «политологи», которые к политологии не имеют никакого отношения.

Михаил Карягин, политолог, специально для «Актуальных комментариев»

*Интервью были собраны в рамках исследования отечественного сообщества политологов. Все респонденты приняли участие на условиях анонимности.

*Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

____________

Читайте также:
8 февраля 2024 Анонс  День российской науки 8 февраля отмечается День российской науки.  12 апреля 2023 Новости  Курс «Основы российской государственности»: содержание, цели, задачи Преподавание в вузах курса «Основы российской государственности» станет частью работы по развитию суверенитета РФ, отмечают эксперты. По их словам, этот курс станет консолидирующей платформой для гуманитарных знаний. Участники круглого стола, организованного 12 апреля Экспертным институтом социальных исследований, рассказали о содержании, целях и задачах курса. 7 апреля 2023 Новости  ЭИСИ запускает отбор лучших проектов в сфере общественно-политических наук Экспертный институт социальных исследований (ЭИСИ) совместно с Министерством науки и высшего образования РФ и Российской академией наук начал отбор проектов научных исследований в сфере общественно-политических наук. Заявку можно подать до 30 апреля.
© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".