Комментарий
1936
3 июля 2023 9:35
Феномен Пригожина
философАркадий Недель
философАркадий Недель
Едва ли не каждая публикация о Пригожине до последнего времени не забывала упомянуть о тюремном сроке, который он отбыл еще в СССР за разбойные нападения и грабежи. В 1990-е, после развала СССР, бывшие советские сроки мало кого особенно смущали, и карьеры в бизнесе делались быстро при наличии нужных связей и готовности идти на немалые риски. Это примерно, как если бы Америка развалилась бы во время президентства Трампа, и Джордж Флойд, выживший под душившей его ногой копа, открыл в Нью-Йорке престижный ресторан, попутно занимаясь поставками горячего питания для американских школ.
Тогда о Пригожине мало кто слышал вне его круга общения. В стране возникала новая политическая реальность, новый политический язык, стиль и новые образы. Среди самых стойких и провокационных был, безусловно, глава ЛДПР Владимир Жириновский. Создатель партии «одного человека» веселил российскую общественность и политический истеблишмент в течение тридцати лет. Жириновский — трикстер, культурный герой от политики, менявший свое мнение в зависимости от сиюминутного контекста, которого «никто не воспринимал всерьез», оказался на деле серьезным культурным игроком, который связывал все эти десятилетия власть и общество через свою особую политическую стилистику.
Жириновский и не лгал, и не говорил правду, а, пользуясь своим трикстерным статусом, всегда договаривал за власть, разъяснял то, что она могла «иметь в виду», но не говорила напрямую в силу того неизменного правила, что власть никогда не называет вещи своими именами. Сын русской и юриста, как он сам себя называл, связывал два мира: власть и общество — две стратегии интерпретации, которые почти всегда по-разному воспринимают смысл происходящего. Власть, в силу естественного ограничения политического (дипломатического) языка, за редким исключением, не может называть вещи так, как их привык называть и воспринимать народ.
Запрос на такого рода трикстера-спикера в российском обществе был давно. К концу советского периода нашей истории политический язык настолько иссох, превратившись в абсолютно бессмысленный набор фраз и лозунгов, что у него не было никакого другого пути, кроме как стать объектом остранения у таких писателей, как Владимир Сорокин. Говорить как власть далее было невозможно. Жириновский сумел найти другой язык и иную стилистику, которую услышали и которая нравилась тогда огромному числу людей. Он разъяснял власть на несвойственном ей языке, создавая новое поле из смыслов, где как бы выговаривается вся правда. Этот стиль он использовал до самого конца. Имиджевая ставка Жириновского была сделана на абсолютную понятность для большинства, для которого власть всегда оставалась чем-то непонятным и далеким.
Тогда о Пригожине мало кто слышал вне его круга общения. В стране возникала новая политическая реальность, новый политический язык, стиль и новые образы. Среди самых стойких и провокационных был, безусловно, глава ЛДПР Владимир Жириновский. Создатель партии «одного человека» веселил российскую общественность и политический истеблишмент в течение тридцати лет. Жириновский — трикстер, культурный герой от политики, менявший свое мнение в зависимости от сиюминутного контекста, которого «никто не воспринимал всерьез», оказался на деле серьезным культурным игроком, который связывал все эти десятилетия власть и общество через свою особую политическую стилистику.
Жириновский и не лгал, и не говорил правду, а, пользуясь своим трикстерным статусом, всегда договаривал за власть, разъяснял то, что она могла «иметь в виду», но не говорила напрямую в силу того неизменного правила, что власть никогда не называет вещи своими именами. Сын русской и юриста, как он сам себя называл, связывал два мира: власть и общество — две стратегии интерпретации, которые почти всегда по-разному воспринимают смысл происходящего. Власть, в силу естественного ограничения политического (дипломатического) языка, за редким исключением, не может называть вещи так, как их привык называть и воспринимать народ.
Запрос на такого рода трикстера-спикера в российском обществе был давно. К концу советского периода нашей истории политический язык настолько иссох, превратившись в абсолютно бессмысленный набор фраз и лозунгов, что у него не было никакого другого пути, кроме как стать объектом остранения у таких писателей, как Владимир Сорокин. Говорить как власть далее было невозможно. Жириновский сумел найти другой язык и иную стилистику, которую услышали и которая нравилась тогда огромному числу людей. Он разъяснял власть на несвойственном ей языке, создавая новое поле из смыслов, где как бы выговаривается вся правда. Этот стиль он использовал до самого конца. Имиджевая ставка Жириновского была сделана на абсолютную понятность для большинства, для которого власть всегда оставалась чем-то непонятным и далеким.
В середине нулевых в медиаполитическом поле появляется А. Навальный* — яростный критик власти и коррупции. Долгое время он существовал с Жириновским в едином общем пространстве, но между ними были существенные отличия. Если Жириновский именно договаривал за власть и часто делал пробросы в будущее, при этом тоже критикуя руководство страны за неверные, с его точки зрения, действия, и в том числе в области внешней политики, то Навальный* разоблачал, как он считал, материальную составляющую, предлагая своей аудитории исключительно те факты, которые нужны для достижения желаемого эффекта. Если Жириновский был критиком власти «ради» власти, то Навальный* ее критиковал «против» нее, его не устраивала власть как таковая.
Роль Жириновского была важна и в антропологическом плане. Он создавал иллюзию перманентного протеста, таким образом поддерживая «молодое, бунтарское» состояние в общественном сознании, что важно для любого социума. После смерти Жириновского вакансия «идущего против течения» системного политика, критикующего власть ради ее блага, оказалась пустой. Однако сменилась и общая ситуация в стране и в мире тоже. Политический климат стал еще более черно-белым, а с начала СВО 24 февраля 2022 года эта двухцветность превратилась в абсолютную доминанту.
Политическая конфигурация внутреннего и внешнего поля, и это в целом касается не только России, но и западного мира в целом, довольно резко перестала нуждаться во внутри системной критике. В терминах метаполитики, где-то с момента избрания Байдена президентом США, штурма Капитолия и начала поиска «внутренних врагов» и борьбы с трампизмом, а в России — с начала СВО, словом, в промежутке между 2020-м и 2022-м годом стартовал мощнейший кризис глобализма. США перестали быть каким бы то ни было гарантом демократии, если кто-то еще в нее верил, западная Европа, особенно после начала СВО, окончательно распростилась с конституционно постулируемыми в этих странах свободами, а заодно и с собственной суверенностью, Россия — с политической ценностью некогда провозглашенных европейских ценностей. На последней конференции по безопасности в марте этого года в Мюнхене, куда ее не пригласили как «страну-агрессора», собравшиеся вынесли ей вердикт: Россия — страна, которая пребывает за пределами цивилизации.
Роль Жириновского была важна и в антропологическом плане. Он создавал иллюзию перманентного протеста, таким образом поддерживая «молодое, бунтарское» состояние в общественном сознании, что важно для любого социума. После смерти Жириновского вакансия «идущего против течения» системного политика, критикующего власть ради ее блага, оказалась пустой. Однако сменилась и общая ситуация в стране и в мире тоже. Политический климат стал еще более черно-белым, а с начала СВО 24 февраля 2022 года эта двухцветность превратилась в абсолютную доминанту.
Политическая конфигурация внутреннего и внешнего поля, и это в целом касается не только России, но и западного мира в целом, довольно резко перестала нуждаться во внутри системной критике. В терминах метаполитики, где-то с момента избрания Байдена президентом США, штурма Капитолия и начала поиска «внутренних врагов» и борьбы с трампизмом, а в России — с начала СВО, словом, в промежутке между 2020-м и 2022-м годом стартовал мощнейший кризис глобализма. США перестали быть каким бы то ни было гарантом демократии, если кто-то еще в нее верил, западная Европа, особенно после начала СВО, окончательно распростилась с конституционно постулируемыми в этих странах свободами, а заодно и с собственной суверенностью, Россия — с политической ценностью некогда провозглашенных европейских ценностей. На последней конференции по безопасности в марте этого года в Мюнхене, куда ее не пригласили как «страну-агрессора», собравшиеся вынесли ей вердикт: Россия — страна, которая пребывает за пределами цивилизации.
Кризис глобализма — это одновременно и полная девальвация системной критической составляющей внутри отдельной страны: даже в, казалось бы, наиболее свободной западной стране, как США, дела с этим обстоят из рук вон плохо. Трампизм должен быть низложен, самого Трампа следует посадить в тюрьму на сто с лишним лет, популярного ведущего Такера Карлсона увольняют из Fox News, так, что он фактически становится государственным диссидентом, вещающим из платформы Twitter — частной компании. В Европе, которая находится под абсолютным политическим контролем США, все еще грустнее. Там нет Twitter и нет Карлсона, а свои маленькие Карлсоны, даже если они где-то вдруг появляются, зачищаются на корню. Даже малейшая критика нынешнего политического курса или намек на симпатии к чему-то российскому неминуемо приведет к серьезным последствиям: как минимум — увольнению с работы, а далее — к полной десоциализации рискнувшего выступить с чем-то «против» или даже тюремному сроку.
В самой России критический потенциал à la Жириновский тоже иссяк, это связано как с отсутствием сегодня такой фигуры, так и с требованием момента. Несистемные, как они себя называют, оппозиционные голоса, получившие иноагентский статус, стали менее слышны и интересны, но отнюдь не только из-за самого этого статуса, но и контента транслируемой ими критики. Ее можно суммировать в нескольких тезисах: Россия — единственный и безосновательный агрессор, российское государство слабо, власть никчемна, перспективы — развал страны как таковой. Все это повторяется изо дня в день, что, даже без обсуждения деталей этих ламентаций, объективно не отвечает общественному спросу.
И в этом кроется феномен Пригожина. Призванный к театру военных действий со своим ЧВК, он в течение продолжительного времени показывал неплохие результаты, как по подготовке своих бойцов, так и в тактике ведения боя. «Вагнер» оказался своего рода армией в армии, чья «внесистемная» (оп)позиция и чей критический заряд был направлен не во внутрь, как у всех критиков эпохи до СВО, а исключительно на внешнего противника. Пригожин стал «Жириновским военного времени», в известном смысле транслируя идеи сильной страны без обладания официальным статусом государственного человека. Сложилась довольно странная ситуация: часть государственных функций взяла на себя частная военная компания, которая стала требовать официального признания и максимальной государственной поддержки.
Пригожин, сам того желая или нет, взял на себя функцию Героя (о чем я писал ранее в связи с разбором архетипов), во многом соответствующего мифологическому или фольклорному сценарию. Он со своей дружиной пошел защищать рубежи страны. В свое время «отец» современного Китая Дэн Сяопин произнес свой такой афоризм: «не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей». По аналогии со знаменитой «кошкой Шредингера» в физике, мы вправе говорить о «кошке Дэна» — эффективном субъекте или методе, решающим поставленные задачи. Пригожин был такой кошкой Дэна: он ставил задачи для своей компании и решал их, при этом ловя сразу двух мышей — служил государству и делал деньги.
Но в силу ряда причин произошла незавидная и, с архетипической точки зрения, двусмысленная метаморфоза: из Героя Пригожин превратился в Бунтаря, изменив вектор своей «критики» с внешних на внутренних врагов, коими стали министр обороны Шойгу и начальник Генштаба Герасимов. Этот архетипический переход сместил акценты и символически окрасил российское политическое поле в цвета, существовавшие до начала Спецоперации. Это было отскоком во время, которое уже воспринимается, и в первую очередь руководством страны как прошлое. Если словами Ленина: Пригожин сделал шаг назад, в эпоху, в которой и сама СВО кажется невероятным и ненужным предприятием.
Можно говорить о том, что прямо-таки мифологический переход Пригожина из Героя в Бунтаря был вынужденной мерой, и, это мое глубокое убеждение, он не планировал никакого государственного переворота, а лишь стремился заполучить себе государственный статус, т.е. быть «лучшим из лучших» в системе, но так, чтобы система не ущемила его свободы. Было ли это утопической затеей? Возможно, да. Понимал ли это сам глава ЧВК «Вагнер»? Да, и поэтому его поход носил также символический характер: продемонстрировать власти свою решимость в качестве Героя (мало сомнений в том, что Пригожин стремился всеми силами удержать этот первичный архетипический статус). Так или иначе, поход вагнеровцев на Москву ставит вопросы, которые сложно игнорировать. Один из них: почему одной из самых эффективных воюющих единиц оказалась частная компания? Из всей этой истории стоит извлечь урок, чтобы эффективность кошки Дэна, кем бы она ни была, в будущем, увеличить в разы и в кратчайшие сроки.
* Включен в список террористов и экстремистов.
17 мая 2024
Новости
Рейтинги власти выросли в майские праздники
Уровень одобрения деятельности российских
властей вырос в майские праздники, свидетельствуют результаты опроса ВЦИОМ, проведенного с 6 по 8 и с 10 по 12 мая. Также центр представил уровень поддержки парламентских партий.
17 мая 2024
Новости
Информационная война: европейский эксперт о преимуществах России
Россия увеличивает инвестиции в информационные
кампании с целью расширения своего влияния для поддержки своих внешнеполитических приоритетов на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке, отмечает научный сотрудник Association for International Affairs в Праге Доминик Пресл. При этом западные страны, по словам эксперта, не смогли добиться аналогичных успехов.
12 июня 2024
Анонс
День России
12 июня по всей стране пройдут мероприятия,
посвященные Дню России.
Популярные материалы
