Израильская модель безопасности для Украины: возможности и модификации

политологАлександр Коньков

В последние недели, ещё в преддверии вильнюсского саммита НАТО, Западом начали продвигаться идеи разрешения украинского кризиса путём предоставления Киеву определённых гарантий безопасности по образцу американских в отношении Израиля. Новое обращение к теме происходит и в контексте анонсированной встречи по украинской проблематике в Джидде. Не имея полной картины относительно организуемого за спиной Москвы очередного переговорного трека, можно, тем не менее, попытаться проанализировать варианты приложения израильского опыта к реализации задач, решаемых сегодня США и их союзниками на территории Украины.

Что собой представляют гарантии безопасности для Израиля?

Нынешняя модель гарантий безопасности Израилю со стороны США — результат не столько какого-либо отдельного соглашения между странами, сколько многолетней политики по упрочению американского контроля над военным развитием находящегося в перманентном вооружённом конфликте с соседями Государства Израиль и — посредством этого — над всей динамикой региональных столкновений.

На протяжении многих лет — начиная с самого возникновения еврейского государства — США формировали обширную базу двусторонних договорённостей по взаимным обязательствам в оборонной сфере. Принципиальное отличие заключается именно в индивидуально-адресном двустороннем (выносимом за рамки имеющихся коллективных форм безопасности по типу НАТО) характере сотрудничества, в ходе которого накопленным итогом и вырабатывалась система современных гарантий.

В ходе такой многолетней политики имели место и соглашения о стратегическом партнёрстве, и признание Израиля основным союзником США вне НАТО, и многочисленные контракты предприятий американского ВПК. С 1999 года оба государства перешли к практике заключения раз в десять лет так называемых «меморандумов о взаимопонимании», предусматривающих конкретный объём военной помощи Израилю со стороны США. Если первый такой меморандум предусматривал $21,3 млрд военной помощи ($2,1 млрд ежегодно), то второй, заключённый в 2007 г., увеличивал этот объём до $30 млрд ($3 млрд / год), а третий, заключённый в 2016 и действующий с 2019 г. заложил уже для Израиля $38 млрд американской военной помощи ($3,8 млрд ежегодных отчислений из бюджета США).

Собственно, военная помощь и является содержанием американских гарантий безопасности: США не обязаны вступать в конфликт на стороне Израиля, но должны поддерживать боеспособность его вооружённых сил за счёт ежегодного гарантированного объёма военной помощи. Содержательно такая помощь включает, как минимум, три основных направления:

• Поставки вооружений и техники (в последнее время соответствующие программы резко снижаются, уступая место другим направлениям);
• Финансирование военных нужд (выделение средств, имеющих целевую привязку и соответствующие ограничения их расходования в интересах американского ВПК);
• Совместные военно-технологические программы (совместные НИОКР в области обороны, позволяющие Израилю развивать свой ВПК, а США — получать новые технологии).

Помимо этого, есть и целый ряд более конкретных ведомственных форм сотрудничества (обмен разведданными, противодействие терроризму, хранение резервов американского военного оборудования, пользование израильской портовой инфраструктурой и др.) Кроме того, в целом, иного иностранного военного присутствия, кроме американского, в стране нет. В этом смысле США являются монопольным экспортёром безопасности в Государстве Израиль, не будучи скованными при этом непосредственными обязательствами по его защите.

Что может быть задумано для Украины?

Наиболее вероятное направление договорённостей, судя по активному вовлечению (если не сказать принуждению) в диалог с США по вопросам так называемых «гарантий безопасности для Украины», может быть связано со стремлением США избежать роли формальной стороны подобного соглашения (или, как минимум, его единственного донора).

Во-первых, Украина, несмотря на свой фактический статус стратегического американского актива, мягко говоря, не дотягивает до уровня партнёра США — сопоставимого с тем же Израилем как по субъектности, так и по роли в своём регионе. Во-вторых, отношение к Украине в американском обществе трудно назвать консенсусным — всё более значимую роль играет ширящаяся дискуссия относительно эффективности расходов средств американских налогоплательщиков, выделяемых Вашингтоном на поддержку Киева. В контексте обещающей быть весьма жёсткой кампании по выборам президента действующая администрация вряд ли сможет убедить общество в нужности дополнительных долгосрочных гарантий безопасности для ещё одной далёкой страны (разные формы военного сотрудничества у США и так далеко не только с Израилем).

В этой связи Америка вполне была бы заинтересована не столько в повторении «израильской» модели для себя, сколько в её масштабировании на другие страны, где Вашингтон сможет выступать в качестве авторитетного арбитра («играющего тренера»), адаптировавшего соответствующие технологии прежде в отношениях с Тель-Авивом. Вполне возможно назначение другого гаранта или, скорее даже, пула гарантов безопасности Украины, которые на двусторонней основе будут нести ответственность за долгосрочное поддержание обороноспособности этой страны по аналогии с теми гарантиями, которые сами США как раз реализуют в отношении Израиля. В число таких гарантов могут попасть как страны-члены НАТО (Великобритания, Польша, страны Балтии), так и, что было бы особо выгодно для Запада в целом, авторитетные страны «глобального Юга» (из Азии, Ближнего Востока, Латинской Америки).

Гаранты украинской безопасности должны будут взять на себя обязательства по обеспечению регулярного финансирования (ежегодные субвенции или иные формы безвозмездных перечислений) на осуществление военных расходов Киева. Источник денежных средств даже не будет играть особой роли (могут опираться не только на свои ресурсы, но и в том числе на те же американские кредиты). Главное — зафиксировать долгосрочный и не привязанный к положению дел на поле боя характер обеспеченности и воспроизводимости украинского военно-технического потенциала.

Гаранты безопасности могут также взять на себя обязательства на постоянной основе предоставлять Украине всю неиспользуемую и имеющуюся в распоряжении военную технику. По сути, это также зафиксирует (легализует) текущую практику снабжения Киева западной техникой, упорядочит процесс логистически, юридически и политически, когда это нужно будет делать не в привязке к тем или иным событиям, а в постоянном режиме. При этом вновь источником техники может выступать не только сам гарант, но и другие страны, которые, при наличии посредника-гаранта, получат большую свободу манёвра, «очищенного» от иных обязательств.

Наконец, государства-гаранты смогут (опять же на двусторонней основе) реализовывать и конкретные адресные меры военной поддержки Украины: от пользования, например, её портовой инфраструктурой с соответствующими обязательствами по её защите вплоть до введения собственных вооружённых формирований для поддержания требуемого уровня безопасности.

Зачем всё это

Медленное, но верное снижение уровня интенсивности конфликта при незыблемости конфронтационной риторики в условиях отсутствия прогресса «контрнаступления» становится весьма предпочтительной альтернативой для всё более сковываемого украинским кризисом политического Запада. Вашингтону принципиально важным становится не ослаблять хватку на украинском направления при всё же последовательном «развязывании рук» на других треках глобальной повестки — в т. ч. в отношениях с Китаем. Делегирование (если не прямой аутсорсинг) превращающегося в рутину поддержания на плаву украинской военной машины более идеологически мотивированным союзникам позволит США двигаться по пути наименьшего сопротивления в преддверии своего важнейшего внутриполитического события в следующем году, и израильский кейс выступает здесь весьма удобным опытом для дальнейшего тиражирования в качестве «лучших практик» оберегаемого американского лидерства.