Конец бедности: как прогресс может повлиять на благосостояние людей

Сегодня около 13% жителей планеты пытаются выжить, имея доход, эквивалентный 99 центам в день. Однако последние несколько десятилетий были на удивление благоприятными для бедных стран мира. В период с 1980 по 2016 год их средний доход удвоился, так как на эту группу приходилось почти 12% роста глобального ВВП. С 1990 года число людей, живущих менее чем на $1,90 в день — порог «крайней нищеты», установленный Всемирным банком, — сократилось более чем наполовину — с двух миллиардов до 700 миллионов. Экономисты Абхиджит Банерджи и Эстер Дюфло на страницах Foreign Affairs пишут, как решить проблему бедности в самых нуждающихся странах.

Кроме того, улучшилось качество жизни. С 1990 года уровень материнской смертности в мире сократился вдвое. То же самое можно сказать и о коэффициенте младенческой смертности. Сегодня, за исключением тех мест, которые переживают серьезные социальные потрясения, почти все дети, как мальчики, так и девочки, имеют доступ к начальному образованию. Даже смертность от ВИЧ / СПИДа, эпидемии, которая когда-то казалась безнадежной, достигла своего пика вскоре после начала нового тысячелетия и с тех пор сокращается. Большая часть этих достижений связана с экономическим ростом. Помимо увеличения доходов людей, неуклонный рост ВВП позволил правительствам (и другим) больше тратить на школы, больницы, лекарства, пособия и социальные выплаты. В основном сокращение бедности произошло в двух крупных экономиках, которые росли особенно быстро, — Китае и Индии. Но теперь, когда рост в обеих странах начал замедляться, есть причины для беспокойства.

Экономисты отмечают, что до сих пор нет единой и четкой формулы, почему одни страны бедные, а другие богатые. Если и есть какая-то общая черта, так это то, что самый быстрый рост, происходит за счет перераспределения ресурсов (капитала и труда). Однако в итоге отдача от этого процесса уменьшается, и странам необходимо найти новую стратегию борьбы с нищетой.

В 1980-х и 1990-х годах экономисты потратили много времени на анализ межстрановой регрессии роста. Исследователи использовали следующие переменные — образование, инвестиции, коррупция, неравенство, культура, и т.д., чтобы выяснить, какие факторы способствовали экономическому росту или наоборот замедлили его.

В этом анализе было две проблемы. Во-первых, как показал экономист Уильям Истерли, темпы роста в одной и той же стране резко выросли в мировых масштабах без каких-либо заметных изменений во всем остальном. В 1960-х и 1970-х годах Бразилия была мировым лидером по темпам роста; начиная примерно с 1980 года он остановился. В 1988 году Роберт Лукас, один из основоположников современной макроэкономики, опубликовал статью, в которой он задавался вопросом, почему Индия так отстает по темпу роста от Египта или Индонезии. Однако вскоре экономика Индии начала 30-летний период быстрого роста, в то время как экономика Египта и Индонезии начала замедляться. Или, например, Бангладеш. С 1990 по 2015 год его экономика росла на пять и более процентов, а в 2016, 2017 и 2018 годах рост Бангладеш превышал 7% в год. Страна стала одной из двадцати самых быстрорастущих экономик мира. Во всех этих случаях рост наступал или прекращался без очевидной причины.

Во-вторых, на более фундаментальном уровне эти усилия по выявлению причин роста не имеют большого смысла. Почти каждая переменная для данной страны частично является продуктом чего-то другого. Возьмем образование, один из факторов, положительно коррелирующих с ростом. Образование частично зависит от эффективности деятельности правительства по управлению школами и их финансированию. Если темпы роста выше в странах с более совершенной системой образования, должны ли школы, в которых обучается рабочая сила, получать кредиты или дороги, облегчающие торговлю? Или это что-то другое? Люди, вероятно, будут вкладываться в образование своих детей, когда экономика развивается хорошо, так что, возможно, рост влияет на образование, а не наоборот.

Что же тогда остается политикам? Есть некоторые вещи, которых следует избегать: гиперинфляция; завышенные фиксированные обменные курсы; тотальный правительственный удушающий контроль над частными предприятиями, который был в Индии в 1970-х годах, с государственной собственностью всего, от верфей до обувных фабрик. Но сегодня это не особенно полезный совет, учитывая, что мало, кто доходит до таких крайностей.

Хотя Китай в значительной степени является рыночной экономикой, подход страны к капитализму сильно отличается от классической англосаксонской модели, характеризующейся низкими налогами и небольшим количеством правил, и даже от ее европейского варианта с большей ролью государства. В Китае государство как на национальном, так и на местном уровнях играет огромную роль в распределении земли, капитала и даже рабочей силы. Другие страны Восточной Азии также отклонились от традиционной капиталистической модели и пережили десятилетия высокого роста; рассмотрим Японию, Южную Корею и Тайвань — все страны, где правительство изначально проводило активную промышленную политику.

Не существует общепринятого рецепта, как заставить бедные страны достичь стабильно высоких темпов роста. Кажется, с этим согласились даже эксперты. В 2006 году Всемирный банк попросил экономиста Майкла Спенса возглавить комиссию по экономическому росту. В своем заключительном отчете группа признала, что не существует общих принципов, и что нет двух совершенно одинаковых примеров экономического роста.

Однако экономисты пришли к пониманию того, что переходные процессы — важная, но недооцененная часть истории роста. Один из центральных постулатов традиционной теории роста заключался в том, что переходные процессы не важны, поскольку рыночные силы обеспечивали плавную и быструю доставку ресурсов для наиболее продуктивного использования. Наиболее плодородные участки земли следует обрабатывать интенсивнее. Лучшие работники должны оказаться в самых прибыльных компаниях. Инвесторам стоит доверить свои капиталы наиболее перспективным предпринимателям.

Но это предположение часто ошибочно. В экономике сосуществуют производственные и непроизводственные фирмы, и ресурсы не всегда распределяются с максимальной пользой. Это особенно верно в отношении развивающихся стран, где многие рынки, например рынки кредитов, земли или рабочей силы, функционируют плохо. Проблема часто не столько в том, что таланты, технологии и капитал недоступны, сколько в том, что они используются иррационально. В одних компаниях сотрудников больше, чем нужно, в то время как другие испытывают дефицит. Некоторые фирмы используют новейшие технологии, а другие нет. Некоторые предприниматели с отличными идеями могут не иметь возможности их финансировать, в то время как другие, не особо талантливые, продолжают работать. Это то, что экономисты называют «нерациональное использование ресурсов». Можно стимулировать рост, просто перераспределив существующие ресурсы. Есть много способов улучшить распределение — от отхода от коллективного сельского хозяйства до ускорения разрешения долговых споров и, следовательно, повышения эффективности кредитных рынков.

Но в определенный момент прибыль начинает уменьшаться. К этому моменту подходят многие развивающиеся страны. Им и остальному миру придется смириться с неприятной правдой: эра захватывающего дух роста, скорее всего, подходит к концу. Рост неравенства — плохая новость для будущего экономического роста. Это приводит к избранию популистских лидеров, пропагандирующих чудесные решения, которые редко срабатывают и ведут к катастрофам в стиле Венесуэлы. В богатых странах последствия уже очевидны, начиная от растущих торговых барьеров в Соединенных Штатах и заканчивая Brexit в Соединенном Королевстве.

Рост, вероятно, замедлится, по крайней мере, в Китае и Индии, и, возможно, с этим ничего не сделать. Он вполне может усилиться в других странах, но никто не может предсказать, где и почему. Хорошая новость в том, что даже при отсутствии роста есть способы улучшить другие показатели прогресса. Политическим деятелям необходимо помнить, что ВВП — это средство для достижения цели, а не самоцель. Это, без сомнения, полезное средство, особенно когда оно создает рабочие места, повышает заработную плату или увеличивает бюджет. Но конечной целью остается улучшение качества жизни, особенно для тех, кто находится в тяжелом положении.

Оглядываясь назад, становится ясно, что многие важные успехи последних нескольких десятилетий были результатом не экономического роста, а прямого внимания к улучшению конкретных результатов, даже в странах, которые были и остаются очень бедными. Политики стали уделять внимание уходу за новорожденными, вакцинации и профилактике малярии. Тот же подход можно и нужно применять к любым другим факторам, улучшающим качество жизни, будь то образование, навыки, предпринимательство или здоровье. В центре внимания должно быть определение ключевых проблем и выяснение того, как их решить.