Модернизация ice

Спор между Алексеем Чадаевым и Виталием Ивановым – двумя лоялистами разных лагерей – высвечивает несколько важных проблем, с которыми сталкивается сегодня модернизационная стратегия Медведева.

 

Во-первых, наконец-таки давно подразумеваемый многими чиновниками скепсис по отношению к самой идее модернизации был высказан публично: и то, что сделал это политолог, член Общественной Палаты, а не представитель исполнительной или законодательной власти, ничего не меняет: Иванов лишь озвучил очень распространенную точку зрения. Ее придерживаются не только чиновники, но и часть бизнеса, и обыватели, которым есть, что терять. 

 

«…в идеале нам надо было бы заморозить на 10-12 лет ту политическую систему, которая сложилась к 2005-2007 годам» – пишет Виталий Иванов, и я уверен, многие – даже те, кто публично никогда в этом не признается – готовы подписаться под каждым его словом.

 

В самом этом «тайном сочувствии» таится большая опасность: гораздо честнее и полезнее сказать прямо: «модернизация не нужна», чем носиться с ней, как с писаной торбой, чтобы в решающий момент не сделать ровным счетом ничего. 

 

Во-вторых, в планах модернизации пока не ясны не только ее выгодополучатели, но и те, кто потеряют при окончательном наступлении светлого будущего. По умолчанию подразумевается – чтобы никого раньше времени не испугать – что выиграют все, но так не может быть, потому что просто не может быть. 

 

На роль единственно возможных проигравших Чадаев предлагает «жителей Рублевки»: их не жалко, они всем уже надоели, да и толку от них никакого. Подразумевается также, что риск социального взрыва минимален: содержанки обоих полов, обслуживающий персонал и карликовые собачки – не рабочие города Тольятти, шоссе не перекроют. 

 

«Тем, кто хотят работать и создавать, не нужны яхты и виллы этих мародёров прошлых эпох. Нужно другое: чтобы их не было — по крайней мере, как фактора в социальной жизни нового класса. Этому классу нужно, чтобы рубль, заработанный своим собственным умом или трудом, стоил дороже, ценился выше, чем сто рублей, заработанных перекачкой российских углеводородов по ржавым советским трубам. Только тогда люди, создающие новые идеи, новые технологии и новые бизнесы, получат шанс стать первыми. А значит, смогут захотеть совершить невозможное» – пишет Чадаев, и с ним очень хочется согласиться, если бы не методы, благодаря которым в России можно сделать так, чтобы «их не было». 

 

Проблема состоит ровно в том, что сегодня не станет «их», а завтра – Чадаева, и как это может произойти, тоже не ахти какая загадка. 

 

Отпугивает в модернизации – пусть и консервативной, пусть и ненасильственной – исторический опыт, отсутствие списка выигравших и проигравших по ее итогам, и вообще представление о модернизации как о какой-то конкретной цели, которую, как удвоение ВВП, нужно достичь к заданному году. Позиция Чадаева, при всей моей к ней симпатии, выглядит слабее именно поэтому: нет механизма, точки опоры, есть только общее направление движения, но даже приблизительная карта местности пока остается одним белым пятном.

 

Модернизация – процесс, отчасти случайный и спонтанный, труднопрограммируемый и во многом лежащий за рамками отчетов и планов, которые делаются, скорее, для очистки совести. Модернизация – это риск. Сколько наберется готовых рискнуть – этот вопрос до сих пор остается открытым.