Молодежная политика

В европейских странах вопросами, связанными с молодёжью, занимается как раз структуры наподобие Общественной палаты, то есть всякие социально-экономические советы, как во Франции, etc. Это их вопрос.

Именно для того, чтобы предотвратить государственный диктат в этой сфере, она отдаётся на откуп «третьему сектору» и организациям, которые его в той или иной форме координируют. Получается нормальное взаимодействие: очередные гранты распределяются, происходит поддержка всяких инициатив, но происходит это достаточно автономно и свободно от диктата государства.

В нашем случае параллельно разворачиваются два сюжета. С одной стороны, «третий сектор» существует, но освоил единственную форму общественной активности — распределение и трата грантов. Все, больше ничего не умеют.

Вместе с тем, нет ни одного региона, в котором не было бы комитета или министерства по молодёжной политике. Есть профильные комитеты в законодательных органах, включая Госдуму. У них, правда, нет денег. Но это дело наживное.

У нас, как ни странно, это всё неплохо структурировано. У нас огромное количество разнообразных организаций. Большинство из них состоит из одного-двух человек, но при этом на бумаге это очень бурно живущая, активная сфера общественной жизни. Слово «активность» вообще обозначает некую форму безделья, то есть когда тебе нечем заняться, ты занимаешься активностью. А когда ты работаешь, то у тебя ни на какую активность времени не остаётся, ты просто работаешь.

Действия по созданию разного рода централизованных комитетов в молодежной политике – это больше бюрократические мероприятия. Но в то же время существует пример создания молодежных организации, таких как движений как  «Наши», «Молодая гвардия». Возникал вопрос, зачем нужно создавать подобные организации. Но прошло несколько лет и более-менее стало понятно, что они имеют право на жизнь и занимаются позитивной деятельностью. Далее следует новый этап -  может быть, их стоит объединить в некий аналог какого-нибудь комсомола.

Если бы речь шла о разрозненных детских организациях и вставал бы вопрос об объединении их в некий аналог пионерской организации, охватывающей всех школьников практически в обязательном порядке, я бы, наверное, был за это. О пионерском детстве у меня остались достаточно радужные воспоминания. У пионерской организации была важная функция – создание некой общей культуры. Школьники в разных регионах росли в одинаковом культурном окружении, поэтому не было никаких проблем с недопониманием.

Если будет создавать какая-нибудь молодёжная организация на всю страну, это вещь гораздо более сложная, потому что не очень понятно, кого она будет объединять. Добровольно туда будут люди входить? Если да, то зачем? Но, в принципе, почему бы не сделать попытку. Будет ли полезно это полезно в результате, мы узнаем, когда это произойдёт.

Что касается роли молодежных организации в период кризиса, в деле борьбы с безработицей, то у меня  есть некоторое непонимание проблемы с безработицей вообще. В Москве, например, рабочих рук страшно не хватает. Куда ни плюнь, везде не хватает людей. О какой безработице может идти речь? Если мы говорим  о каких-то городах, вроде того же пресловутого Пикалёво, где вдруг остановились 3 завода, вокруг которых жили 20 тысяч людей, то почему бы этим людям не сесть в электричку или автобус и не поехать бы в Ленинград, который рядом?

Мне кажется, что проблема безработицы в нашей стране какая-то надуманная, необъективная. То есть люди не работают не потому, что негде, а потому, что не хотят. Может быть, молодёжным организациям имело бы смысл заняться не созданием рабочих мест, которых и так много. Ведь никто не никто не идет сажать цветы  на улице, а  там не хватает людей. Поэтому мы вынуждены привозить таджиков, чтобы они этим занимались. А при этом кто-то воет о какой-то безработице. Идите сажайте цветы. Я, когда в школе учился, сажал цветы, зарабатывал себе карманные деньги.

Молодёжные организации могли бы проводить некоторую объяснительную работу среди своих членов: «Ребята, не надо думать, что, только окончив школу, вы сразу же будете зарабатывать 50 тысяч рублей в месяц». Такого не бывает. Не хотят, и на меньшее не соглашаются. Здесь проблема в размере зарплат, а не в наличии рабочих мест.

В сегодняшней ситуации молодежные организации, которые имели свою идеологию, план действий, они сохранили возможность существовать, развиваться, находить новых сторонников, несмотря на кризис.

Об этом можно судить на примере нашего движения. На период до момента выборов нашей задачей было сохранение суверенитета. Мы с этой задачей справились, и никакой оранжевой революции не произошло.

Следующей задачей мы ставили  модернизацию страны,  что нашло отражение на   форуме Селигер-2008. Мы ориентировались  на инновации, у нас появились такие направления как «Наши инновации, «Наша экономика», «Кадры для инноваций». Эти направления очень активно развивались. Сейчас с наступлением кризиса остро стал вопрос принятия действий, которые могут компенсировать его последствия в социальной сфере, в плане воздействия кризиса на молодых людей.

С другой стороны, необходимо сохранение курса на модернизацию и переориентирование  дефектов кризиса с тем, чтобы мы вышли из него с экономикой  нового типа – инновационного, когда талант и знания начинают играть большую роль. Поэтому те программы, которыми занимается наше движение, это антикризисные, социальные  программы.  Например, программы-дискаунтеры,  суть их в том, что они учат молодых людей экономить и использовать инновационно-бытовые методы, чтоб иметь возможность дешевле покупать продукты. Кроме того, создана  сеть молодежных профсоюзов, которая была организована по центральным регионам. Появился штаб с юридической помощью и базой по трудоустройству для тех молодых людей, которые из-за кризиса потеряли работу (часто после незаконных увольнений) или не могут ее найти. Работы только прибавилось, она стала более внутреннего, непубличного характера, своего рода такой антикризисный менеджмент.

Если говорить в целом о молодежных движениях, то такие как «Молодая гвардия», «Россия молодая» - они ищут новые ниши, и достаточно успешно их находят, защищая социально уязвимые слои населения, поднимая тему злоупотребления некоторых корпораций. Так было в случае со Сбербанком, когда он выплачивал огромные бонусы топ-менеджерам и одновременно просил деньги у государства. Молодежь тогда заняла активную гражданскую позицию.

Я думаю, что конструктивные движения в условиях кризиса сохранились. Активность оппозиционных движений уменьшилась. Хотя бы судя по «маршам несогласных», которых давно не было. Наверное, кризис ударил по расходам на обеспечение  таких театрализованных мероприятий, которые пытались изобразить нашу страну в худшем свете, спровоцировать власть. Активность этих движений действительно умерилась,  и мне сложно  назвать какие-либо события или яркие информационные поводы в молодежно-оппозиционной среде. В то время как в молодежной политике они продолжают происходить, а задачи, стоящие перед молодежной политикой, становятся более сложными. Это, в свою очередь, говорит о повышении профессионализма управленцев, которые смогли воспитать молодежные движения.