Перспективы урегулирования ближневосточного конфликта: роль стран Персидского залива

Страны Персидского залива не могут предложить инициативы по урегулированию ближневосточного конфликта, несмотря на декларируемую готовность, отмечают научные сотрудники западных аналитических центров. По оценкам экспертов, ни одно из государств этого региона не готово рисковать своими собственными национальными интересами.

Общая критическая позиция стран Персидского в отношении Израиля и США создает иллюзию того, что они могут сыграть решающую роль в урегулировании конфликта, отмечает группа экспертов аналитического центра European Council on Foreign Relations (ECFR). Однако за пределами публичной дипломатии страны Персидского залива, по словам экспертов, расходятся во мнениях относительно того, как добиться прекращения огня и как следует управлять Палестиной после войны. «Они также не решаются рисковать своими национальными интересами ради выдвижения необходимых политических инициатив. А в последние недели внимание стран Персидского залива быстро переключилось с сектора Газа на риски конфронтации на других региональных театрах военных действий, включая Ирак, Сирию, Ливан и, что наиболее важно, Красное море».

У ОАЭ и Бахрейна нет рычагов воздействия на Тель-Авив по палестинскому вопросу, несмотря на их нормализацию отношений с Израилем. «Хотя популярность ХАМАС в арабском мире резко возросла, государства Персидского залива были бы рады уничтожению группировки, а некоторые из них, например, ОАЭ, открыто называют ее террористической организацией. Что еще более важно, несмотря на риторическую поддержку Палестины, ни одно государство Персидского залива, похоже, не готово поставить под угрозу свои национальные интересы, чтобы оказать давление на воюющие стороны с целью добиться прекращения огня».

До сих пор Катар был самым дипломатически активным из государств Персидского залива. «В ноябре Доха стала посредником для проведения переговоров между Израилем и ХАМАС об освобождении заложников. Однако, будучи небольшим государством с ограниченными дипломатическими ресурсами, Катар, возможно, достиг пределов своих возможностей, и в декабре переговоры зашли в тупик. Кроме того, учитывая критику в адрес Катара со стороны западных стран из-за того, что он принимает у себя политическое отделение ХАМАС, есть риск, что Катар еще больше снизит свою дипломатическую активность».

Саудовская Аравия также не решается продвигать политические инициативы. В то же время, по словам экспертов ECFR, именно она среди арабских государств имеет наибольшее влияние на Израиль и США. «В ноябре Саудовская Аравия возглавила делегацию арабских и мусульманских стран в столицы постоянных членов Совета безопасности, чтобы заручиться поддержкой прекращения огня. Тем самым Эр-Рияд попытался подтвердить свою роль дипломатического лидера арабо-исламского мира по палестинскому вопросу, нейтрализуя потенциальные вызовы со стороны Турции и Ирана. Однако от этих визитов, в том числе из Китая, она получила очень мало и не добилась каких-либо изменений в американской позиции».

Позиция стран Персидского залива в отношении Израиля не всегда была такой критичной. «В последние годы столицы стран Персидского залива постепенно отодвинули палестинский вопрос на второй план, чтобы обеспечить поддерживаемую США арабо-израильскую нормализацию. Но атаки Израиля на сектор Газа вызвали беспрецедентную волну общественной мобилизации в Персидском заливе и вернули вопрос палестинцев в центр арабской политики. Частично такой общественный резонанс подтолкнул страны Персидского залива занять жесткую дипломатическую позицию против Израиля».

Иран имеет глубокие связи с хуситами, отмечает старший научный сотрудник Института Ближнего Востока в Вашингтоне Алекс Ватанка. «Связи иранского режима с хуситами возникли еще до гражданской войны в Йемене, разразившейся в 2014 году, и нет никаких сомнений в том, что за последнее десятилетие отношения углубились в стратегическом смысле. Тем не менее, приравнивать хуситов к ливанской „Хезболле“ или проиранским воинствующим прокси-группам в Ираке неправильно, поскольку это преувеличивает идеологическое влияние Тегерана на это йеменское движение». 

Основной целью внешней политики Катара является получение влияния на международной арене, а средство ее достижения — поддержка терроризма, считает сотрудник Университета Бар-Илан Ариэль Адмони. «В конечном итоге, поддерживая террористические группы в таких отдаленных местах, как Мали, Катару удается привлечь к себе внимание и иметь право голоса в глобальной повестке дня. Другие монархии Персидского залива пытаются сдержать Доху. Они не уверены, что могут доверять катарцам, которые кажутся ненадежными и жаждущими внимания, но не заинтересованными в решении реальных проблем. Катар рассматривается как игрок, который пытается привлечь внимание и получить влияние за их счет».