Прогнозирование поведения избирателей: Валерий Федоров об особенностях социсследований

Экзитполы показывают предварительные данные об итогах выборов, но не учитывают тех, кто проголосовал дистанционно, отметил генеральный директор ВЦИОМ Валерий Федоров в интервью политологу, руководителю Научного совета Центра политической конъюнктуры Алексею Чеснакову. При этом, по словам Федорова, электоральные расчеты ведущих российских социологических центров в преддверии президентских выборов были достаточно точными. 

ЧЕСНАКОВ: Мы будем обсуждать экзитполы и работу социологов в ходе этой избирательной компании. Многие задают вопросы, как же так получается, что, например, одни результаты мы видим в рейтингах, вторые результаты на экзитполах и третьи — по итогам, которые подводит избирком? И почему так много отказов, например, в ходе экзитполов? Влияют ли эти отказы на итоговые результаты? Есть ли недобросовестные социологи, кто они?

ФЕДОРОВ: Есть. Я бы даже сказал, «лжесоциологи». Вот пример конкретно расскажу. В сентябре прошлого года Россотрудничество, наше известное федеральное агентство, выставило на тендер социологические исследования в нескольких зарубежных странах среди соотечественников. Мы радостно туда пришли, у нас есть большая экспертиза, опыт в этом. И проиграли компании, неизвестной совершенно никому на рынке, под названием буквально «Рога и копыта». Рекламировать не буду. Они выиграли, кстати, достаточно большой тендер. Вот как? Они не только демпингнули, это обычная техника, но они еще заявили о том, что они в ходе исследования применят около 5 000 методов социологических исследований. Около 5 000. 

ЧЕСНАКОВ: Я затрудняюсь назвать сразу же хотя бы 15 методов социологических исследований. 

ФЕДОРОВ: Мы тоже. Вот если я хотя бы один метод за свою жизнь изобрету, то войду в историю социологии. И вот сейчас идут судебные дела, и вот эти вот ребята, как мы говорим, черные лжесоциологи, пока отстаивают свою позицию. А знаете, как у них методы называются? «Пирожок». Или «башмачок». Это издевательство. Я знаю все нюансы конкурсных процедур, согласно нашим федеральным законам о конкуренции. Они сдают лже-заявки, выигрывают тендеры, получают большие деньги и исчезают. Таких достаточно много. К счастью, честных социологов все-таки больше.

ЧЕСНАКОВ: Я ориентируюсь на три известные социологические структуры. Это ВЦИОМ, Фонд «Общественное мнение» и иностранный агент «Левада центр»* — они дают качественную информацию.

ФЕДОРОВ: Именно эти три структуры дают качественную информацию, потому что все они вышли из одной шинели. В 1987 году образовалась первая, даже не в России, в СССР, профессиональная социологическая служба. А затем от нее отпочковался сначала в 1992 году Фонд «Общественное мнение» во главе с Александром Ослоном. А в 2003 году отпочковался «Левада-центр»*. Ну, а мы были, остаемся ВЦИОМ. 

ЧЕСНАКОВ: Возвращаясь все-таки к результатам сегодняшнего дня и к рейтингам, к экзитполам. 

ФЕДОРОВ: Известная технология, ее изобрел в 1960-х годах американский журналист Уоррен Митофски. У него была очень прагматичная цель. Американцы, мы знаем, такая нация цифр. Большинство американцев очень прагматичны. И ему нужно было как можно раньше своим заказчикам — это, конечно, политические партии, кандидаты, участвующие в выборах — дать информацию, как голосуют. Пусть на несколько минут или на час, но раньше. И ему удалось это сделать. Действительно, технология оказалась вполне рабочей. И спустя определенное время он стал ее распространять, тиражировать по разным странам, мирам, продавать, в том числе. И в 1993 году он пришел в Россию. И тут провел первый экзитпол. 

ЧЕСНАКОВ: На выборах в Госдуму?

ФЕДОРОВ: Нет. Апрельский референдум 1993 года. Четыре вопроса задавали гражданам. Да, да, нет, да. Вот тогда впервые ВЦИОМ впервые провел экзитпол. И еще две структуры в России впервые провели экзитпол. Так что 31 год мы и наши коллеги-конкуренты экзитполы проводим. В этом году их проводили мы и коллеги из Фонда «Общественное мнение». У нас параметры: 1 400 участков, 69 регионов РФ. На каждом участке был один интервьюер и еще один на подмену. То есть в общей сложности до 3 000 человек интервьюеров работало. Все стоят в 50 метрах от избирательного участка. В Москве это нормально, а вот в тех регионах, где пока еще зима не ушла, это, конечно, напряженно. У всех планшеты, но планшеты иногда замерзают, поэтому всегда есть блокнот и телефон. Что еще важно понимать — это трехдневное голосование впервые на выборах президента. На самом деле, в 20-м году, я напомню, был плебисцит — голосование по поправкам в Конституцию тоже три дня проходило. Во-вторых, ДЭГ, тоже уже несколько лет как развивается. 

ЧЕСНАКОВ: Как влияет ДЭГ на качество и на цифры? 

ФЕДОРОВ: ДЭГ трудно предсказуем. Мы явку не знаем по ДЭГу. Можем только верить тому, что сообщает ЦИК. Результаты — тем более. Когда люди выходят с участков, где они голосовали, и где в 50 метрах стоят наши интервьюеры, мы можем их спросить. А что касается ДЭГа, как мы их спросим? Поэтому фактор ДЭГа, конечно, не очень удобный для социологов, но, с другой стороны, я в этот раз впервые сам лично проголосовал. 

ЧЕСНАКОВ: А я вот как раз наоборот, я все время голосовал дистанционно, но в этот раз решил последний раз в жизни пойти проголосовать на избирательном участке. Объясню, почему. Мне было важно именно вот это включенное наблюдение. Я хотел как эксперт посмотреть, как проходит первый день голосования утром, как это все организовано. Мало того, что у нас участок объединили с другим. Мне было важно посмотреть на технологию. Это очень важно, потому что я заметил какие-то моменты, связанные с организацией. 

ФЕДОРОВ: ДЭГ — это очень удобно, очень технологично и современно.

ЧЕСНАКОВ: Почему ВЦИОМ давал одну явку, а вышла другая? 

ФЕДОРОВ: Мы 11 марта публиковали так называемый «электоральный расчет». Это один из видов прогноза, довольно упрощенный. И мы спрогнозировали явку на уровне 71%. В итоге явка оказалась выше. Поэтому нельзя сказать, что мы завысили явку. Скорее, по сравнению с итогом, мы ее занизили. Чтобы спрогнозировать действие человека, нужно иметь какую-то модель. А дальше в эту модель надо подставлять информацию. В данном случае нам нужно спрогнозировать мнение не одного человека, а десятков миллионов. 

ЧЕСНАКОВ: Некоторые ваши коллеги прогнозировали меньше 70%. Поэтому ваш прогноз был более точен по явке. 

ФЕДОРОВ: Когда-то были времена при прежнем председателе Центральный избирательной комиссии, когда даже конкурсы проводили. И мы обязательно в них участвовали, но побеждали там все время какие-то малоизвестные мне лично компании из каких-то отдаленных регионов РФ. Ну и что? И хорошо. Значит, богата земля российcкая талантами. Надо понимать, что тут есть элемент везения, удачи. Мы все-таки стараемся не тыкать пальцем в небо. Мы стараемся формировать модели, апробировать, смотреть, подходят они, не подходят. А после этого усложнять их с тем, чтобы они приближались к реальному результату. 

ЧЕСНАКОВ: Есть какие-то рекомендации для наших зрителей, слушателей, чтобы они были более осведомлены о работе социологов с экзитполами и с другими механизмами? 

ФЕДОРОВ: Если у нас молодые, слушатели, то всех адресую в Telegram-канал «Всем ВЦИОМ». Это, во-первых. Во-вторых, есть еще отдельный Telegram-канал, секретный, только для вас, называется «ВЦИОМ Прометей». Это наша программа образования, социологического просвещения для действительно молодых ребят, которые хотят знать больше. И мы там рассказываем много, кажется, азбучных истин, но это азбучные истины только для социологов. Сейчас, например, в ходе этой трехдневки мы рассказывали более подробно о том, что такое опрос на выходе, как он работает. И мне кажется, это хорошее подспорье для тех, кто хочет знать больше. Поэтому запомните: «ВЦИОМ Прометей». Можете прямо сейчас заходить, создавать заявку. Уверен, ее одобрят. 

ЧЕСНАКОВ: Есть ощущение все-таки грязной кампании, которая ведется против вас с целью дискредитации в выборах. Понятно, что дискредитация ударяет не только по вам, сколько в целом по политической системе, по результатам выборов.

ФЕДОРОВ: Бывали такие кампании, в 1999 году, например. Какие-то статьи были. «Заговор социологов». 

ЧЕСНАКОВ: Это другая история была. Там, кстати, рассказывалось о том, что нужно и ВЦИОМ, и ФОМ воспринимать как качественные социологические центры. Я просто как автор этой статьи должен сказать, что там было... 

ФЕДОРОВ: А, так вы были автором?

ЧЕСНАКОВ: Еще была потом статья «Заговор социологов 2». Кстати, заголовки автор статей не даёт, даёт редакция. Это по закону, я даже не могу на это повлиять. Вопрос заключался в том, как раз та же мысль была высказана, что и в начале нашего разговора — существуют социологические структуры, которые дают проверенную информацию и которые ценят свое положение на рынке, которые отвечают своим брендом и соответствуют ценностям своего бренда. И если они ошибаются, то для них это репутационные издержки. Но напомню, что в 1999 году, как и ранее, постоянно тиражировались технологические практики, когда появлялись ряд ноунеймов или фейковые структуры, которые выдавали неожиданные результаты, когда партия любителей какого-нибудь дерьма мгновенно по их опросам получала 150% поддержки. Очевидно, что и делалось это за копеечку. Причём, конечно, никаких опросов не проводилось, это была просто публикация заказных материалов. 

Вернемся к текущей кампании. Почему Даванков не стал вторым? 

ФЕДОРОВ: Может быть, времени не хватило. Может быть, не хватило энергии, может, личного обаяния. 

ЧЕСНАКОВ: Ваш прогноз напомню, что он мог быть вторым. 

ФЕДОРОВ: Да, в нашем прогнозе он шел практически голова к голове. 

ЧЕСНАКОВ: Одна десятая процента, по-моему.

ФЕДОРОВ: Все-таки мы его дали на третьей строчке после Харитонова, хотя примерно одинаково. Я думаю, не надо забывать, что выборы президентские — это соревнования личностей. То есть тут очень важны персональные качества, в том числе. И они так устроены, эти выборы, такая механика, чтобы все сильные и слабые стороны кандидатов подчеркнуть. И, конечно, из четырех кандидатов, которых мы видели на этих выборах, три кандидата не очень опытные. 

ЧЕСНАКОВ: Почему? Харитонов 20 лет назад тоже был кандидатом в 2004 году. Я очень хорошо помню эту кампанию. 

ФЕДОРОВ: Он все еще «молодой» кандидат. Зона роста есть у каждого из этих кандидатов, и у Даванкова тоже. Очень молодой человек, это привлекает к нему. А вот какая у него программа? Дальше смотрят его программу и видят, что он не очень внятно высказывается по ключевому вопросу на сегодня. Какой ключевой вопрос? Вопрос войны и мира, вопросы СВО. А он так довольно обтекаемо подходит. Кого-то это привлекает, а кого-то это, наоборот, настораживает. 

ЧЕСНАКОВ: Мне кажется, ему не удалось реализовать важную задачу. Он очень много говорил о своей собственной программе, забывая о том, что это соревнование личностей. Ему нужно было дать больше эмоций, более яркие формулировки. А когда он говорил, вот в моей программе, читайте мою программу, вот у меня там все написано, откройте сайт, вот, посмотрите там, у избирателя складывался ощущение, «да идите вы». То есть было ощущение отстраненности от той информации, которую он должен был ярко донести своему избирателю как свои выгодные достоинства по сравнению с другими кандидатами.

ФЕДОРОВ: Поддержу и соглашусь. И знаете, что еще? Может быть, проблема не в Даванкове, может быть, проблема Даванкова в Харитонове. Потому что Харитонов достаточно блеклый кандидат, но за ним стоит партия, крупная, сильная партия, которая всегда была партия номер два в стране, а в оппозиции — партия номер один. Думаю, что во втором месте Харитонова основную роль сыграла не его личность, а партийная база. 

ЧЕСНАКОВ: Это прогнозировали многие политологи. 

ФЕДОРОВ: Поэтому Даванков просто не добрал. Ну что за ним сейчас стоит? «Новые люди». Что такое «Новые люди»? До сих пор, хотя два года партия в Госдуме находятся, пока еще никто не разобрался. Ключевое слово —«новые». Пройдет еще несколько лет. В 26-м году выборы в Госдуму следующие. Они тогда уже будут не очень новые. Чем они тогда брать будут? Нужно какое-то мясо, какое-то содержание. 

ЧЕСНАКОВ: Это, кстати, очень важно, потому что, даже если посмотреть первые результаты по Якутии, где Сардана Авксентьева имела довольно неплохую площадку для собственного продвижения и позиционирования той партии, которую она представляет в Государственной думе, результат Даванкова не очень большой. 

ФЕДОРОВ: Потому что это не результат Сарданы Авксентьевой. 

ЧЕСНАКОВ: Да, но тут это важный момент, потому что, например, на Путина работала большая команда доверенных лиц. Здесь эти доверенные лица не могли сравниться с тем ресурсом, который имеет сам Владимир Владимирович, но когда работает большая масса эмоционально заряженных людей, там же были и Жога, и Запашный, и Шаман, и Машков. Это уже наша политкультура. То есть мы таким образом смотрим на восприятие избирателей, что рядом с Путиным большое количество народу. Почему я всегда предлагал таким кандидатам, как Даванков, чисто технологически выстраивать коллективный имидж: «Это команда Даванкова, мы вместе идем». Вот, смотрите, экономист, вот юрист, и так далее, — сейчас не было этого ощущения. Времени было очень мало, и не было возможности раскрыть эмоционально через эту командную работу демонстрацию наличия большого кадрового ресурса, который может быть реализован. 

ФЕДОРОВ: Алексей Александрович, вы как политтехнолог, политконсультант все-таки обращаете внимание, прежде всего, на технологические аспекты. Они очень важны, но есть другие аспекты, они для социологов гораздо важнее. Что такое Даванков, что такое «Новые люди» сейчас? Это на новенького, это «давайте что-нибудь новенькое поищем», а у нас какая ситуация сейчас стране и в мире? Весьма-весьма рискованная, поэтому избитая фраза: «коней на переправе не меняют», она сейчас работает. 

ЧЕСНАКОВ: Ни один из трех кандидатов, которые вышли на эту компанию от политических партий и были зарегистрированы, не имел в своем имидже силовой составляющей. Ключевая тема, которую все время называют избиратели в качестве доминирующей в повестке, это СВО и все, что с ней связано, но они либо обходят эту тему, как вы и говорили, либо не используют какие-то сигналы, связанные с ней. Если бы я, например, был кандидатом, я бы сказал, что служил в Советской армии, хотя служил в стройбате, и вряд ли меня можно воспринимать как серьезного специалиста, но дело не в этом. Дело в том, что, когда ты хочешь дать сигнал аудитории, связанный с восприятием тебя как ответственного, сильного и перспективного кандидата, ты ориентируешься на ту тематику, ту повестку, которая в этот момент интересует аудиторию. А в противном случае, какой смысл? 

ФЕДОРОВ: Идем через контент и идем через эмоцию. Это стандартная история. Какой сейчас должен был быть контент? Ну, разумеется, прежде всего, связанный со СВО, безусловно. Конечно. Важный контент, связанный с будущим, с развитием. Но это на втором, третьем месте. 

ЧЕСНАКОВ: Надо здесь было конкурировать с Путиным. Можно же было предложить свою повестку в развитии этой истории. 

ФЕДОРОВ: Да, конкурировать с Путиным — себе дороже, как известно. И есть еще вопрос — эмоции. Какую эмоцию давал Даванков? Какую эмоцию давал Слуцкий? Я напомню, что все-таки невербалика рулит. 80% информации считывается, даже когда кандидат рот еще не открыл на дебатах тех же самых. И вот какой поток эмоций давали эти прекрасные кандидаты? Не очень располагающие проголосовать сейчас, в это очень непростое, рискованное время за них.

ЧЕСНАКОВ: Какие вы видите проблемы, связанные с восприятием социологических данных на этом этапе кампании? Что для вас ощутимо искажает, возможно, ваши представления или ваши проблемы? 

ФЕДОРОВ: Только одна проблема. О том, что завтра, когда будут подведены официальные итоги, про нас уже все забудут. У экзитполов очень короткая жизнь. Раньше она была дольше, когда технологический процесс мог занимать больше суток или даже несколько суток. А сейчас как похорошел ЦИК при Элле Панфиловой. Очень быстро подсчитывают данные. В 21:01 мы опубликовали данные. Так тут же 21:03 выступает председатель Центризбиркома и уже говорит: «по данным 24% обработанных протоколов...» Очень быстрое устаревание информации. Это в целом проблема всего нашего мира. Но, на мой взгляд, такие потребности в опросах на выходе не исчезают. Потому что фактор времени — это одно, сейчас меньше действует, а второй фактор — это, конечно, доверие. Мы говорим уже не только о легальности, но и о легитимности. Центризбирком легальность обеспечивает. А легитимность — это более сложное понятие. Это доверие, а на него работают совсем другие инструменты. Это наблюдатели, в том числе международные. Это видеонаблюдение. Это общее представление людей об уровне конкурентности. Это сама линейка кандидатов. Каждый найдет в ней персону, за которую хочется проголосовать, а часть избирателей никого не разглядит. Это тоже очень важно. Это работает на доверие, либо недоверие. И в этом длинном ряду остаемся мы со своими опросами на выходе, потому что люди интересуются альтернативными источниками данных. У нас здесь не мнение. Это именно источник данных. Он другой. У нас совершенно другая технология сбора этих данных, чем у Центризбиркома. И эта технология уже достаточно известна. И к ней есть уже определенное доверие. Оно, конечно, не стопроцентное. Стопроцентного доверия не бывает.

* Включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента 

Запись эфира