Система власти показала свою эффективность

политологГлеб Кузнецов

Стоит, пожалуй, назвать произошедшее своим именем. Многие хотели бы видеть тут модерновую попытку военного переворота. Но это не более чем архаичный ритуал — активная подача челобитной в столицу.

Атаман (казачий голова, вождь готов-федератов, малоземельный рыцарь, ненужное зачеркнуть) хотел, чтобы его услышали. Сигналу требовалось придать известную громкость в силу занятости высшего начальства другими делами. Переговоры с руководителями государства показали, что вождя-таки услышали и выказали ему должное в силу его заслуг и отваги воинов уважение. Он получил высочайшее прощение, и повеление отвести отряды в союзное Империи пограничье. Конец истории. 

Это не Латинская Америка, не европейские революции ХIX-XX веков. Это Россия, неизменная и постоянная в своем преемничестве традициям предшествующих империй. Поэтому, конечно, очень смешны разговоры про то, что вот сейчас-то государство взяло и ослабло.

В каком месте оно ослабло? Если его главный, в смысле «военного потенциала», внутренний враг готов повернуть коней, лишь бы не входить в не сказать чтобы сверхсильно защищенную столицу — это слабость государства? Куча византийских императоров могла бы аргументированно и со своими грустными примерами объяснить, насколько это неверно. Мое любимое Приамурье вошло первый раз в состав Империи после того, как казаки на Лене поспорили с воеводой (некомпетентный, не уважал простых казаков, груб был с ними), убили его и убежали на Амур, а потом поклонились царю построенным ими острогом Албазино в обмен на прощение. Получили печать, знамя и новых воевод.

Конечно, архаику не принято любить. Хочется быть впереди времени и на переднем краю прогресса. Но надо понимать, что научно-технический прогресс и всякие красоты ОАЭ условные не делает в смысле политики Эмираты меньшей абсолютной монархией. Так же, как сотни миллионов живущих буквально в каменном веке, в абсолютно доисторических отношениях между собой людей в Индии не мешают своей стране быть вполне «современной» и технологически, и политически. 

Мы вступаем в век, когда не важно, как устроено управление на вкус внешних наблюдателей, важно, чтобы оно было эффективным — то есть помогало решать задачи сохранения и развития системы. И традиционные, они же — «архаичные» модели, подкрепленные современными средствами контроля и государственного (а также негосударственного) насилия, выглядят, мягко говоря, не менее успешными в этом смысле, чем современные образцовые «представительные демократии».

Государство справилось практически без жертв с угрозой, с которой не сталкивалось более сотни лет (а то и больше). Понимаю разочарование зарубежной оппозиции и тамошней же экспертизы — у них крах России по внутренним причинам должен был за последний год с хвостом произойти раз 20. И вот опять нет. Но в устах тех, кто называет себя «патриотами», подобные сетования, нелепы.

Источник