Страшная сказка
публицист, кинокритикДмитрий Бавырин
То, что классическая сказка Александра Роу «Морозко», будучи выпущенной в США на видео, неожиданно угодила в очередной список «худших фильмов всех времен и народов», факт широко известный. И объяснимый вполне: нация, фольклор которой по объективным причинам начинается с городских легенд, испытывать уважение к чужому тысячелетнему не обязана. Поэтому славянская (в меньшей степени – общеевропейская) традиция делать добрых персонажей красивыми, а злых уродливыми была списана на неполиткорректность, а сарай на курьих ногах, старуха-людоед-трансвестит и «бородатый мужик с посохом-холодильником» - на мак из Чуйской долины.
Ввиду разницы культурного бэкграунда, в наркомании подозревали даже гениального Хаяо Миядзаки, перенесшего в своих «Унесенных призраками» самых чудаковатых персонажей японской демонологии (подозревали, к слову, в России, а не в США, где с культурой аниме познакомились раньше). Но всё это идет по разряду казусов глобализации: Роу снимал свою сказку для русского зрителя, Миядзаки – для японского, продукт это был изначально не экспортный.
Однако «первому российскому фильму студии Disney» - картине В. Соколовского «Книга мастеров» - оправдаться этим же самым не удастся. Продукция под мировым брендом должна быть изначально рентабельна и сниматься с мыслью «как бы родину не опозорить». Это в лучшем случае. Не в нашем.
Данная картина, выход которой в прокат запланирован на конец октября, злит даже не операторской, сценарной или режиссерской работой (они одинаково ужасны), а именно подходом, аналогичным подходу АвтоВАЗа (мол, захавают, не балованные). Поэтому останавливаться на сценарии, режиссуре etc не будем, перейдем сразу к подходу, когда нарубили мелко – и в таз.
Взяв все общие места из русских сказок, режиссер В. Соколовский даже не позаботился о скрепляющем материале, по факту поставив актеров перед тезисом «твоя роль, ты и выкручивайся». Большинство, к их чести, выкрутились, но потому лишь, что речь идет либо об актерах, находящихся вне критики, либо об актерах, которые просто не умеют играть плохо, либо о тех и других сразу (Ахеджакова, Гафт, Аросева). Но это не отменяет данности, что присутствие половины фольклорных персонажей не оправдано ничем, кроме личной радости режиссера-дебютанта «вау, у меня Куценко снимается».
Куценко-то снимается, он знает, куда ему девать глаза и руки. А в силу природной харизмы умудряется даже не запятнать честь мундира (точнее, доспехов Кащея Бессмертного). Однако главный герой – «мастер мастеров» и «гениальный камнерез», в исполнении дебютанта Максима Локтиона, ковыряется в камнях с таким видом, как будто ему дали горсть камней и велели ковыряться, что хрущобный минимализм фантазии режиссера характеризует исчерпывающе.
За неимением фантазии, на скрепляющий материал пошли стереотипы, хохлома и «рашен-деревяшен» (ибо монтировать как-то надо). Однако в итоговой картинке нет и намека на наивное, но милое славянофильство Васильева («Финист – Ясный Сокол») или постмодернизм Юзовского («Там, на неведомых дорожках»). Скорее ищите там русофобию: мужики-лапотники дружно крестятся на грозовые тучи, чтобы потом, осушив бутыль чего-то мутного, пристрелить из ружья главную героиню. Это, напомним, детская сказка.
Оговоримся, что подозревать заокеанских продюсеров в намерении снять русофобскую картину неразумно, - по режиссеру видно, что он сам управился. Большинство его находок не переводимо нb на один язык мира, как непереводим и весь фильм вообще, лексика которого – гнетущая какофония из архаики («долго ли, коротко ли», «чему быть, того не миновать», «скоро сказка сказывается про бел-горюч камень Алатырь») и уже лет пять как устаревших кэвээновских шуток («прорубили мы в лесу просеку и назвали Рублевкой»).
Кстати, о переводе: невыход «Книги мастеров» в мировой прокат – первоочередная задача Комиссии по улучшению имиджа России за рубежом. Этот позор надо пережить здесь, по-семейному. И беда даже не в том, что Чуйскую долину в фильме разглядят обязательно (объяснение «тридцать четвертого богатыря» Ефремова, что его уволили в запас, чтоб стихотворный размер не портил, покажется вымученным даже тем, кто рос на сказках Пушкина). Куда хуже, что разглядят в нем прямой плагиат: центральную сцену с оживлением каменного цветка (не спрашивайте – какого и зачем, этого никто не знает) настолько бессовестно и прямо сперли у «Властелина колец», что даже перед своими неудобно.
С другой стороны, что мы слегка, как бы это помягче, подворовываем, заокеанские правообладатели знают давно (покупать лицензии у нас научились только в середине девяностых). Да и мы сами что-то такое про себя знаем, недаром же Барин-Куравлев произносит в фильме сакраментальное «Ох, и дикий народ, просвещать и просвещать».
Впрочем, утверждением стереотипов о русских на общемировом уровне у нас занимаются не только дебютанты, но и «российский режиссер номер один» Никита Сергеевич М. По большому счету, «Книга мастеров» В. Соколовского – младший брат «Сибирского цирюльника», эту интонационную помпезно-безвкусную «Рассеюшку» ни с чем не перепутать.
Плюнуть бы на это, конечно, да и растереть. Пусть повеселятся буржуи, для которых экзотика а ля рюс то же самое, что для нас пляски Юрия Сенкевича с папуасами, не жалко. Но одно дело – расписная матрешка, другое – откровенно топорная работа В. Соколовского, пахнущая чуть ли не национальным позором. Фильм, конечно, для детей. Но анекдот про «дети у вас прекрасные, а то, что вы делаете руками – всё очень-очень плохо», к сожалению, ко времени помянут не был.
