Упоительное чванство
Не возьмусь судить, является ли это следствием или издержкой неких глобальных мутаций нашей декаденствующей цивилизации, но одно замечаю с удручающей регулярностью: мы переживаем эру доселе невиданного, ну, или может быть, давно забытого чванства.
Своими зримыми и мнимыми, материальными и номинальными регалиями, от сумок, шубок, часов и айфонов, до занимаемых должностей или тайных позиций в зонах влияния, вполне себе бесстыдно и прилюдно, без оглядки на воспитание, положение, вкус и чувство меры одинаково похваляются и меряются все — от полузвездулек «ширпотреб-ТВ» и ударниц эскорта до директоров музеев и кандидатов в президенты.
Сегодня, в «ширпотреб-кругах» отнюдь не считается зазорным в любых, абсолютно неадекватных жесту обстоятельствах, выставлять напоказ, как маникюр в Инстаграме, свое значение в мире полу-бизнеса, полу-искусства, полу-политики и полу-света.
Будь то (чтобы затребовать себе особо излишних льгот) завалить собеседников воображаемым величием или просто и пошло «прокрасоваться» в собственных, залитых мутью безвкусицы глазах.
Время сильных и стильных от времени ушлых и пошлых прежде всего отличается чувством непререкаемого этикета.
На том уровне внутреннего безошибочного самосознания, который, как говорится, если надо объяснять, то не надо объяснять.
Просто на этом свете с помутненными понятиями еще не перевелись люди тех поколений, когда все это делалось несколько по-другому.
Например.
В давным-давно прошедшей, но еще теплящейся где-то на задворках памяти молодости, я летела из Парижа в Москву рейсом авиакомпании «Эр-Франс». В обычном, приличном и вполне себе достаточном во всех отношениях эконом классе.
У меня было замечательное место, у окошка, со всеми удобствами, и я уже успела обустроиться в этих удобствах с книжечкой и блоктнотом, когда в кресло рядом со мной внезапно переполненные щебечущим вниманием стюардессы начали усаживать, как величайшую ценность, под локотки, маленькую сухонькую пожилую женщину, лица которой я не видела за локотками, но безупречная укладка на ее низко опущенной голове с первого взгляда определяла статус VIP.
Стюардессы заливисто кудахтали на все лады, предлагая разного рода побочные услуги. Женщина еще ниже опускала голову и изо всех сил отрицательно мотала укладкой, едва слышно бормоча по-русски: «Не надо, ничего не надо...»
Стюардессы отлепились и разошлись по салону, женщина слабо привстала с кресла и все тянула шею в проход, кого-то там выглядывая.
По проходу уже бежала еще одна, такая же пожилая, но далеко не такая изящная и ухоженная тетя, вся в сумках, в растрепках и в крайнем волнении. Бежала она прямиком к нашему шалашу.
— «Девушка!»- это было мне, — «Дорогая! Я очень вас прошу, поменяйтесь со мной местами, умоляю, поменяйтесь! Я должна быть с ней, иначе ей будет нехорошо, войдите в положение, прошу вас! Она не может без меня, никак не может. Я ее личный секретарь, я никогда ее не покидаю. Поменяйтесь! Нам выдали билеты в разных концах салона! Это совершенно, совершенно невозможно! Я прошу вас, войдите в положение! Поменяйтесь! Вы хоть и молоденькая, но должны же знать, с кем рядом сидите!..»
При этих словах, сухонькая женщина с великолепной укладкой, внезапно замотала головой и закрыла лицо руками. Я остолбенело перилась в растрепанную тетю.
— «Галя!» — крикнула тетя, заставив вздрогнуть весь копошащийся с вещами салон, -«Галя! Ну что ты, попроси девушку сама!»
Женщина с укладкой, замотала головой, отняла руки от лица и в крайнем смущении что-то забормотала своей спутнице, в чем слышалось только:"... — я тебя умоляю!.."
Я вгляделась в женщину с укладкой, взяла свою сумку, книжку и блокнот, уверила растрепанную тетю, что вопросов более не имею и попросила показать мне ее место. Тетя обдала меня поспешной огнедышащей благодарностью и проводила на последний ряд, стульчак в проходе, рядом с туалетом.
Пока я протискивалась от своего окошка к огнедышащей благодарности, женщина с безупречной укладкой подержала меня за локоть, прошептала «Простите!» и снова сделала, как теперь говорят, «фейспалм» от душившего ее смущения.
Cтюардессы немедленно подпорхнули в мой новый угол с бокалом шампанского — за содействие и во избежание возможных усложнений ситуации в полете.
Вообще, от того давнего эпизода у меня до сих пор сохраняется чувство проявления некоего с тех пор подзабытого «статуса воспитанности», своего рода баланса справедливости в сложившихся обстоятельствах, где все, самым натуральным образом, без натуги, повели себя вполне адекватно, каждый, соответствено своему возрасту, опыту и заслугам.
Чувство, все менее ощутимое и все более забываемое в наши поспешные, ушлые и чванливые дни.
Никаких намеков, никакой морали. Просто история, что называется, «на закусь, для распробы».
И, да! Чуть не ушла, не пояснив: это была Уланова.
Елена Кондратьева-Сальгеро, журналист, главный редактор литературного альманаха «Глаголъ», Франция.