Без права передачи

После запрета цитирования свидетелей с суда Мирзаева и Pussy Riot остается только сказать, что по той же причине (чтобы свидетели не меняли своих показаний) на время процесса необходимо отключить телевидение – все программы, кроме Олимпиады, закрыть радио – опять же, все программы, кроме погоды и Олимпиады, и все газеты должны выходить с белыми полосами. А главное – необходимо отключить Интернет. Потому что, получая любую информацию, люди, естественно, могут менять свои показания. Это совершенно очевидно. И этот опыт надо распространить.

Почему это относится только к делу Мирзаева и к делу Pussy Riot? У нас все время идут самые разные уголовные дела. На них ходят люди, которые читают показания других свидетелей, а также не свидетелей, например, включают телевизор, входят в Интернет, читают газеты. Под влиянием этой информации их точка зрения может измениться, и они будут говорить не совсем то, что они сказали бы, если бы этой информации не было.

Поэтому есть один хороший рецепт, который был озвучен двести лет назад. Звучит он так: «Сергей Сергеич, нет! Уж коли зло пресечь: забрать все книги бы, да сжечь».

Тогда это сделано не было, и трагические последствия не замедлили сказаться: сначала декабристы, а потом вся трагическая история России. Может быть, теперь, если мы сожжем все книги, отключим все средства массовой информации, тогда свидетели будут говорить именно то, что они хотели бы сказать, или, точнее, то, что судьи хотели бы от них услышать.

Я бы так прокомментировал этот запрет. Каков конечный итог такого цензурирования? Когда люди мочатся против ветра,  результат всегда один и тот же – они описывают собственные брюки. Любая попытка бороться с духом времени кончается всегда одинаково. Весь вопрос в том, сколько времени на это потребуется.

Я  бы не стал говорить, что запрет на цитирование из зала суда - нормальная судебная практика. Это - исключительная судебная практика. Но тем не менее она находится в рамках закона. Суд имеет право ограничивать влияние одних свидетелей на других.

Поскольку данные дела сопровождаются очень серьезным информационным резонансом, существует вероятность, что процитированные в СМИ показания одних свидетелей повлияют на показания других свидетелей.

Суды на такую меру практически никогда не идут по одной простой причине - у нас почти не было подобных случаев, за исключением нескольких дел, судебные процессы не вызывали широкий резонанс в СМИ. СМИ об этом не писали, соответственно, вероятность того, что свидетели могут ознакомиться через СМИ с показаниями других свидетелей, была сведена к нулю.

Сейчас ситуация другая, поэтому думаю, что именно в данных конкретных случаях, особенно это касается Pussy Riot, данный запрет обоснован.

Вопрос законности данного решения вообще не может стоять, потому что это решение суда. Если все-таки придерживаться не нигилистических, а правовых воззрений, то все решения суда, если они не отменены вышестоящим судом, абсолютно законны.

Но боюсь, что данный запрет, который, повторюсь, в данном конкретном случае обоснован, может послужить негативным примером для других судов.

Не секрет, что суды очень часто срастаются с административным аппаратом, очень часто в них нарушается законность и даже здравый смысл. Поэтому не исключен вариант, что при появлении каких-либо негативных публикаций о том или ином судебном процессе, на котором судья явно будет играть в пользу одной из сторон, суды, апеллируя к этим резонансным делам, также будут вводить запрет на публикации. Вот это уже будет ударом по свободе слова и вообще прозрачности судебной системы.

Нужно, чтобы Верховный Суд заинтересовался подобной практикой и разъяснил, когда можно вводить такие ограничения, а когда нельзя.

Я не считаю, что какое-либо решение суда может быть цензурой. Цензура – это придуманная вещь, когда чиновники что-либо запрещают.

Суд – это не чиновник, и судья – справедливый он или несправедливый – потенциально обладает неким статусом, который вынуждает нас доверять, что он заинтересован в объективном рассмотрении дела. Поэтому, если суд полагает, что публикация показаний свидетелей по делу Мирзаева может повлиять на решение суда и на показания других свидетелей, наверное, судья это делает в интересах объективности рассмотрения дела.

Но процесс такой резонансный, что хочет суд или не хочет – все равно вокруг этого дела будет масса самых разный мнений, суждений, высказываний, и страсти все равно будут кипеть невероятно и неимоверно.

В обществе люди имеют дело не с реальным процессом, не с реальными папками, в которых находятся показания свидетелей, экспертизы и так далее, а со слухами.

А слухи обладают способностью жить собственной жизнью, самодостаточной, ни в коей мере не соотносящейся с реальностью. Зачастую в информационном обществе люди начинают принимать слухи за реальность и потом ссылаться на них, как на какие-то реальные факты.

В таких делах, где речь идет о судьбе человека (в деле Мирзаева речь идет о том, дадут ему небольшой срок за неумышленное убийство или укатают его, как того требуют националисты, на какой-то невероятный срок за якобы умышленное убийство Агафонова), решение суда абсолютно мотивировано и правильно.

Pussy Riot – это тоже резонансное дело. Но ведь никого же не волнует судьба этих женщин. Всех волнуют политические страсти, которые вокруг этого кипят – Путин, патриарх, Болотная.

Аргумент суда, что свидетели по делу, еще не выступившие в суде, могут ознакомиться с уже прозвучавшими показаниями и изменить свои, звучит странно. По такому странному основанию можно закрывать вообще любой процесс, который длится дольше, чем один день, потому что свидетель в любом случае узнает, что говорили другие.

Но меня здесь удивляет даже не это. Меня удивляет то, что, делая такое заявление, суд как бы предполагает, что любой свидетель может совершить преступление – дать ложные показания. А это у нас является уголовным преступлением.

Если предполагается, что какие-то показания могут заставить другого свидетеля изменить свои показания, то это значит, что другой свидетель будет лжесвидетельствовать. А он перед тем, как давать в суде показания, клянется говорить правду и только правду. Так что судья таким образом подозревает всех свидетелей в том, что они способны совершить уголовное преступление. Я бы на месте свидетелей оскорбился.

На самом деле этот запрет ни к чему не приведет. Все равно все будут писать. Единственное – могут закрыть процесс, хотя оснований для этого нет. Существует довольно четкий список оснований для того, чтобы закрыть процесс. Просто надо понимать, что идет неправедный судебный процесс, на нем происходит полный абсурд. Разумеется, судья нервничает и не хочет, чтобы то, что происходит на суде, было известно прессе.

Почему именно два этих дела? Думаю, что процесс Мирзаева просто послужил здесь неким примером. На мой взгляд, в случае с Мирзаевым на суде пытаются разобраться в том, что произошло, потому что история эта довольно мутная и разные люди дают разные показания. И в случае с судом над Мирзаевым требование не цитировать показание свидетелей могло бы быть расценено как справедливое. А Хамовнический суд просто посмотрел на этот пример и решил сделать то же самое. Вот и получилось то, что получилось.