Дело за стратегией

Отшумела дискуссия о «тайных мотивах» вывода российских Воздушно-космических сил из Сирии, и, кажется, возникает возможность начать анализировать ситуацию не только рационально, но и в динамике. Для начала удивимся «эффектом неожиданности» от вывода большей части российских ВКС. На деле российская операция в Сирии носила уникально прозрачный характер и ее рамки неоднократно озвучивались руководством страны.

Кремль с самого начала подчеркивал ограниченный характер действий и нежелание втягиваться в наземную операцию. Ее и не случилось, несмотря на многочисленные подозрения, «утечки» и т.д.

Москва никогда не скрывала желания действовать в составе широкой антитеррористической коалиции. И когда появились проблемы во взаимодействии с Ираном, а дальнейшее развитие кооперации с США остановилось по политическим мотивам, Россия операцию свернула.

Россия подчеркивала, что операция будет продолжаться, пока сирийская армия ведет борьбу с террористами, и когда армия Б. Асада начала имитировать «осаду Пальмиры», Россия приняла решение закончить операцию. Что интересно, наступление на Пальмиру было почти мгновенно возобновлено.

Москва говорила о том, что ее главной целью является создание условий для переговорного процесса. И когда политический процесс действительно начался, а из соглашений о прекращении огня, заключаемых на базе Хмеймим, начала вырастать ответственная оппозиционная коалиция, Россия сочла свою миссию выполненной.

Москва говорила, что не будет навязывать свое мнение о новом формате страны и о новой структуре политической власти, и не стала педалировать вариант федерализации.

Вероятно, критикам Кремля стоило хотя бы минимально обращать внимание на то, что говорилось официально, а не выстраивать страшные конспирологические схемы, опираясь на домысливание и оценки политически ангажированных экспертов.

Важно, однако, и то, что, снижая уровень своего присутствия в Сирии, впрочем, Россия почти откровенно дает возможность всем участникам конфликта «проявить себя» на фоне итогов российской операции.

Асаду дается возможность доказать, что он на деле способен договариваться с партнерами и оппонентами внутри страны и сидит не только на штыках своих преторианцев. Что, судя по опыту событий 2012-2015 года, далеко не очевидно. А также то, что он действительно может рассматриваться как серьезный участник борьбы с ИГИЛ.

Курдам придется доказывать, что они действительно могут претендовать на государственный статус, как упорядоченная и централизованная сила, а не погрязнут, как это уже многократно бывало, во внутренних дрязгах и криминале.

Иранцам, поведение которых в последнее время по отношению к России нельзя назвать иначе, нежели «заносчивое», дается возможность показать, что Тегеран политически, институционально и, если хотите, духовно созрел к тому, чтобы претендовать на роль регионального «центра силы». То есть, нести определенное бремя и понимать сложившиеся глобальные «правила игры», а также демонстрировать способность договариваться, с чем у Ирана всегда были проблемы.

США и лично Бараку Обаме дается возможность доказать, что он способен отойти от продолжавшейся годами практики «конструирования виртуальной реальности», которая закончилась тем, что исламские радикалы почти захватили не только Сирию, но и Ирак. Остается только надеяться, что, если у США не получится достойно завершить разгромом исламских радикалов поднятием флага сирийской оппозиции на Раккой (а выяснится это довольно быстро, – через 5-6 месяцев максимум), Владимир Путин вновь согласится помочь США. Благо Россия сохраняет в Сирии за собой всю военную инфраструктуру.

Так, что стоит признать, что умение вовремя «очистить пространство», – это тоже метод из арсенала российского «политического дзюдо», и это очень эффективный метод. Особенно, когда требуется сохранить максимальную свободу рук.

Но операция российских ВКС в Сирии неизбежно ставят в «повестку дня» два важных вопроса.

Во-первых, не будет ли создавать та легкость, с которой Россия вошла в Сирию и еще большая легкость, с которой она оттуда вышла, подозрение у потенциальных партнеров Москвы в других ситуациях, что Россия их может, говоря простым языком, «кинуть»? Конечно, то,что наши потенциальные партнеры (в том числе, например, и по постсоветскому пространству) начинают избавляться от господствовавшей ранее безусловной уверенности, что это только они могут «кидать» Россию, – это хорошо. Им пора привыкать к тому, что во внешней политике Россия может и, вероятно, будет действовать как США. Но и России нужно понять, что для того, чтобы действовать, как США, надо обладать сравнимыми ресурсами и сравнимым же уровнем глобальных позиций. А пока количество союзников у России – даже капризных и ненадежных – измеряется числом пальцев на одной руке, если, конечно, оно равняется пяти. И вызов надежности в союзнических отношениях для нас очень значим.

Во-вторых, оспаривать успешность операции России в Сирии могут только очень предвзятые люди. Но только у очень ангажированных людей не может не возникнуть вопроса: а зачем все это было? Зачем наносились бомбо-штурмовые удары, уничтожались бункера боевиков, нарушалась их логистика, сжигались бензовозы, – понятно. Но если посмотреть на все происходившее «в мировом масштабе»? Ведь не только для снятия «пропагандистских сливок» воевали и гибли вдали от Родины российские военные? И тут становится очевидным, что даже очень удачные тактические действия сами по себе не складываются в единую цепочку, которая приводит к получению бесспорного и геополитически «монетизируемого» результата. Рано или поздно придется произнести так нелюбимое государственной системой слово «стратегия». И чем более удачными будут в дальнейшем тактические действия России в ситуациях, подобных сирийской, тем более острым будет запрос на формулирование такой стратегии.

Россия, конечно, доказала операцией в Сирии свою способность эффективно применять военную силу в локальном конфликте в интересах своего союзника за пределами своего ближайшего территориального окружения. Причем применять ее в максимально сложном внешнем окружении и под жестким политическим и пропагандистским давлением.

Россия вошла в «высшую лигу» мировых держав, где до этого «играли» только США и, периодически, Франция. Китая, к слову, в этой «лиге» мы не найдем. Но Россия пока не смогла войти в «клуб избранных», где пока находятся только США (а раньше был СССР) и который объединяет те государства, которые не просто смогли применить военную силу на удалении от своей национальной территории, но и осуществить эффективные стабилизационные и реконструкционные мероприятия политического и экономического характера. Приведшие к стратегическому усилению влияния страны в мире и получению ощутимых экономических дивидендов. Когда в этом «клубе избранных» появится еще кто-то в дополнение к США, тогда и возникнет эффект многополярности, о котором так много говорят.

А пока…..

В этом смысле Россия «уперлась» – и это необходимо объективно признать – в пределы возможностей своей современной экономики.

Это хорошо – теперь мы понимаем, куда и сколько расти.

Дмитрий Евстафьев специально для «Актуальных комментариев»

____________

Читайте также:

• Федеративная Сирия: российские ставки
• Ушли, но остались
• Миссия не закончена