Готовность к переговорам: сигналы интервью Путина американской аудитории

политологБорис Межуев

Путин в интервью Такеру Карлсону адресовал американской аудитории несколько сигналов, главные из которых — это готовность к переговорам и европейское происхождение России. Подробно об этих сигналах рассказал политолог, кандидат философских наук Борис Межуев в беседе с журналистом «Актуальных комментариев».

— Главный сигнал, который хотела услышать американская аудитория — это то, что Путин якобы не готов к переговорам и компромиссу. Но очевидно, что после интервью с Такером Карлсоном говорить об этом будет уже нельзя.

Путин ясно дал понять, что Россия открыта к переговорам. В неготовности к ним он обвинил западную и украинскую стороны, еще раз подчеркнув обстоятельства, которые сопровождали срыв Стамбульских соглашений.

Второй момент — это утверждение, что Россия является европейской страной. Это обращение не просто к американской аудитории, а конкретно к избирателям Трампа и к тому политическому сегменту, к которому принадлежит сам интервьюер Карлсон.

По этому поводу могут быть какие-то споры, но Путин дал понять, что Россия — западная страна, несправедливо и пристрастно отторгнутая Западом — возможно, по каким-то корыстным мотивам, связанным со страхом перед российской силой или российским особым путём — но европейская по происхождению и менталитету. 

В этом плане все, что делает Путин начиная с 2000 года, — это попытка утвердить Россию в качестве крупной, мощной европейской державы, способной наряду с другими европейскими державами служить бастионом мировой безопасности. При этом ему не нравится, во что превратился современный Запад, когда государства отказываются от суверенитета и подчиняются американскому блоку.

Главный месседж даже не в том, что Украина — это Россия, а в том, что сама проблема Украины возникает в силу стремления России вырваться из изоляции в сторону интеграции с западным миром. Это классическая западническая концепция русской истории — государственническая, державная. Не евразийская. Это та философия, которая близка президенту, несмотря на то, что в политической элите много говорят о евразийстве, особом пути России, о близости к азиатским странам, о нашей особой цивилизации.

В данном случае президент предпочел именно эту концепцию — возможно, с прагматической точки зрения, в качестве попытки найти общие позиции с консервативной частью американского политического спектра.