«Левиафан» не всплывет

В «оскаровскую ночь» российские зрители задавались одним и тем же вопросом: дадут ли статуэтку «Левиафану» Андрея Звягинцева? Не дали.

И это хорошо. Никакой «гордости за российский кинематограф» от просмотра фильма испытать нельзя, а вот приступы отчаянного стыда — вполне можно. Но отказ в премии вовсе не связан с качеством «Левиафана», это тоже нужно понимать.

«Оскар», как и Нобелевская премия по литературе (а кто вспомнит сейчас фамилию последнего триумфатора?), превратился сегодня в странную игру: «У кого какой вкус». С чужим вкусом спорить сложно: когда награду за лучший фильм вручали «Артисту» (это случилось в 2012-м), было понятно, что ни в «золотой фонд» кино картина не войдет, ни лидером проката не станет. Так и случилось.

Читайте также «Оскар» достался «Бердмэну»

Нельзя сказать, что «Оскар» «ошибается»: просто у академиков — свое представление о прекрасном. Это не хорошо и не плохо, человек имеет право наслаждаться тем, что ему нравится, и не стоит мешать советами и комментариями.

С другой стороны, выдавать свой выбор за «эталон» качества — смешно: пока нет внятных критериев, все разговоры о «ценности» премии — в пользу бедных. А авторитет судей, увы, критерием не является: на старуху слишком часто бывает проруха. Причем, если в 90-х статуэтку давали великим игровым фильмам вроде «Форреста Гампа» (1995) или «Молчанию ягнят» (1992), а в «нулевых» — почти навсегда уже канувшим в лету картинам («Столкновение» (2006) и «Отступники» (2007), например), то в «десятые» политическая ангажированность премии выросла до каких-то совсем неприличных пределов. В 2014-м за звание «Лучшего фильма» сражались «Джанго Освобожденный» и «12 лет рабства», в 2013-м победителем стала посредственная картина «Операция «Арго» (зато об Иране и храбрых американских дипломатах).

Читайте также Накануне эпоса

Вся история вокруг «Левиафана» вписывается именно в этот, политический, контекст, и для того, чтобы понять, почему она вообще появилась в списках претендентов на «Оскар», стоит вспомнить о том, как в одночасье устарели все западные мифы о России, благодаря победам нашей дипломатии в Сирии, на мировом уровне проведенной Олимпиаде в Сочи и очень неожиданной для Запада и крайне жесткой позиции по Украине. То есть где-то там, кажется, должны были бродить вокруг ракет бурые медведи с балалайками, запивающие тоску водкой, а на деле оказывается, что Олимпиаду Россия себе может позволить, санкции не действуют, Владимир Путин уезжает из Минска победителем, а о том, что телеканал Russia Today надо бы и приглушить, говорят все громче.

Эти вот «проигравшие в «холодной войне» не многовато ли о себе возомнили, полагают люди, считающие себя вправе бомбить Белград, нанимать бандитов со всего Ближнего Востока и выдавать их за «оппозицию Башару Асаду», расчленять Ливию и т.д. Россию надо немного «вернуть на место». Здесь-то и появляется Андрей Звягинцев, который берет за основу фильма об этих «рюски» историю американца Марвина Джона Химейера (сварщик из Колорадо, не абы что, борец с системой и настоящий нон-конформист с кулаками), и с неумолимой правотой арт-хаусного художника показывает мировому зрителю упадок и тлен, бессилие маленького человека перед лицом государства-левиафана.



Саму тему закрыл в «Танцующей в темноте» (ни одного «Оскара, кстати, потому что упадок — американский, за такое премий не дают) великий Ларс фон Триер, но почему бы и не повторить? Длинные планы и серых сутулых людей вычерпал до дна еще Андрей Тарковский, но почему бы и не повторить? О человеке, который не успел еще приобщиться к западным ценностям, снимают иранские, иракские, пакистанские режиссеры, но — снова и снова — почему бы и не повторить? «Левиафан» сделан ровно так, чтобы взять все, что можно взять.

Читайте также «Левиафан» бьет рекорды по кассовым сборам

Главное содержание фильма — «посмотрите, какие эти русские, это разве их вам жалко, что этого нелепого главного героя, что его придурковатых и активных врагов»? О том, к чему приводит расчеловечивание врага, мы уже видели на Донбассе, где киевская армия под аплодисменты интеллигенции по обе стороны океана убивала «ватников», «колорадов», «лугандонов», «быдло».

Герои Звягинцева — ничуть не лучше. Ни жалости, ни любви испытать к ним нельзя, поэтому, если что, можно их и побомбить немного. Но вот чтобы совсем докрутить — это не получилось. Не хватило самой малости, немного, как писал Федор Михайлович, «черненького».

Главный герой мог бы, например, быть унижаемым провинциальной средой латентным геем. Или, наоборот, его жена могла оказаться феминисткой-лесбиянкой, замученной шовинистами. Кто-то в ленте (и даже не важно, кто именно, ведь все герои одинаково отрицательны) мог бы быть растлителем, это придало бы «Левиафану» убедительности.



Хорошо бы пошла тема сексуального насилия над инвалидами, угнетения малых народов или инцеста. Уместным было бы, если бы Звягинцев собрал все это вместе, вот тогда-то «образ России» воссиял бы окончательно.

Впрочем, в сюжете с «Левиафаном» есть одна важная, но принципиальная осечка. Фильм, который рассказывает об ужасах этих дурных «рюски», должен быть принят в обвиняемой картиной стране. Экспорт — это хорошо, но без движения «покаяния за нашего Левиафана» все усилия пропадают втуне.

Читайте также Цена «Левиафана»: сколько россияне заплатили за фильм

Это движение нужно еще правильно организовать, и, как оказалось, запрос был (фильм хвалили, не посмотрев, все представители либеральной медийной тусовки), а руководящей и направляющей руки не нашлось, и кампания поддержки фильма закончилась, так толком не начавшись. За нашим Ланцелотом, который пришел победить Дракона, должен стоять другой Дракон (у Евгения Шварца вторым Драконом, пока в него превратился сам Ланцелот, выступает «жалобная книга», лежащая в Черных горах — освежите в памяти, это очень интересный аспект пьесы). За «Левиафаном» должен быть встать «Оскар», но в последний момент что-то пошло не так.

Стоит надеяться, что на этом история картины благополучно закончилась. В России сейчас это никто, кроме столичной тусовки, которая любит, чтобы ей показали, как ужасны «рюски», смотреть не будет, на Западе «Левифиана» увидели все, для кого он и был снят. Не дотянул.

Зато получивший премию «За лучший фильм на иностранном языке» польский режиссер Павел Павликовский с лентой «Ида» дотянул. Потому что снял про холокост. Это вам не пьяные русские, конечно, где тут тягаться простому провинциальному парню и его ручному «Левиафану» с такой-то махиной. Политически холокост важнее русофобии, и на том спасибо.

Михаил Бударагин специально для «Актуальных комментариев»