Статья
629
26 октября 2017 16:00
Постоянствo памяти
Редакция возжелала поместить на первую страницу обложки репродукцию знаменитой картины Дали «Постоянство памяти» (той самой, с провисшими на дереве и растекающимися по постаменту и останкам циферблатами).
Моментально выяснилось, что для такого шика необходимо разрешение владельца всех авторских прав, а владельцем оказался бывший секретарь художника, человек, который, как нам сообщили, какими-то баснословными и неведомыми миру махинациями заполучил доверие мэтра в его последние грустные годы. А вместе с доверием вполне себе законно ухватил также и все права на наследие великого художника.
Нас также предупредили, что это господин дотошный и склонный к сутяжничеству, в случае незаконного употребления «его» интеллектуальной собственности.
По телефону он долго мялся, не желая сразу назвать тариф. Мы назначили встречу, чтобы обсудить эту щепетильную цифру напрямую. Договариваться послали молодую и безмозглую меня.
В шикарной квартире одного из фешенебельных кварталoв Парижа недалеко от станции метро «Одеон» меня встретила супруга этого господина — утонченная шелками и обрамленная брильянтами дама — со злыми глазами, очень похожая на Лилю Брик в зрелые годы.
Дама просто обволокла меня духами и туманами, обворожила гостеприимством и окутала явно непомерной по моей редакционной должности заботой; усадила в гостиной, предложила кофе, чай и немножко сахару, пока ее супруг, как она выразилась, «завершит свой утренний труд в рабочем кабинете».
Я не успела отхлебнуть, как она сообщила мне, что супруг ее аккуратно исполняет регулярное самопожертвование, заставляя себя писать воспоминания о великом художнике для потомков — ежедневно, несмотря на самочувствие, погоду и прочие дела, типа меня.
И так и не дав мне отхлебнуть, дама спросила, знаю ли я, кем был ее муж для Сальватора Дали?
Несколько смутившись, я пробормотала, что, насколько мне известно, супруг ее был личным секретарем художника.
Дама полыхнула глазами, вскочила с кресла и забренчала браслетами, сцепив руки где-то на уровне лба:
— Кто вам сказал такую дикость?! — вскричала дама. — Мой супруг был лучшим другом, духовным братом и личным советником Мэтра! Мы все были настолько близки духовно, что Мэтр дня без нас не мог прожить, а потому приблизил нас к себе максимально и сделал своими духовными наследниками! Мы жили с Мэтром одной семьей, можно сказать, до его последнего вздоха! Мэтр ни одного решения не принимал без нас! В последние годы, я имею в виду... Мэтр во всем доверялся моему супругу, своему духовному брату, который вел все его дела... Никогда, слышите, никогда и нигде более не произносите слова «секретарь»!
Я смущенно что-то бормотала в оправдание своей нелепой ошибки, когда дама совсем уже театрально взбрякнула браслетами и «взвякнула» сорвавшимся голосом:
— Мы с мужем всю свою жизнь посвятили Мэтру! И теперь продолжаем охранять его наследие и заботимся о его памяти во имя будущих поколений ценителей его великого искусства!
Здесь во мне щелкнула провокационная репортерская кнопка и я быстро вклинилась, опустив глаза :
— Так вы никогда ничем другим не занимались? Нигде не работали?
Дама осеклась, но только на мгновение, прежде чем возопить:
— Деточка! Жить рядом с Мэтром — это святой труд! Это самопожертвование, которого вы понять не в состоянии! Это полная отдача себя! Это растворение в его таланте...
Она, видимо, долго бы еще речитативила, если бы в этот момент не появился из роскошных глубин квартиры сам «духовный брат и советник» великого Дали, как и полагается по статусу, в барахтаном пиджаке, с шелковым платком на шее, неслышно ступающий по коврам в дорогих ботинках.
Он занял место в кресле напротив нас с его супругой, сказал несколько вступительных слов, по поводу миссии, коей облачила его фортуна — нести людям воспоминания о великом художнике и мыслителе, а также охранять его наследие от незаконного использования с точки зрения авторских прав.
После чего, заломил такую цену за публикацию одной единственной репродукции, что если бы я успела отхлебнуть предложенный, но так и не налитый мне чай-кофе, я непременно бы им поперхнулась.
Oни оба провожали меня до входной двери, ласково пожимая локоток и выражая надежду на мой «талант и умение убедить редакцию», что цена смешная и на нее следует согласиться.
Несмотря на то, что с профессиональной точки зрения я бездарно потеряла время на эту поездку, я уже тогда чувствовала, что некий значимый опыт я несомненно приобрела.
Bпоследствии мне неоднократно довелось встречать подобных людей в среде богатых и знаменитых и я узнавала их мгновенно — по взгляду, пафосу мнимого самопожертвования и густому елею, расточаемому в ваш адрес, когда от вас ждут содействия в чисто коммерческих делах.
Обычно, их называют «приживалами», «нахлебниками», «халявщиками».
Вспомнилась мне эта история именно сегодня, потому что меня только что попросили в частной профессиональной беседе прокомментировать «выдвижение новой кандидатки на российских выборах», а кандидатку представили, как «духовную наследницу мэтров демократии и свободы 90-х», которые своим самоотверженным трудом и талантом тогда вывели Россию из тупика и непременно увели бы в прекрасное будущее, если бы не «жмоты с совковой закалкой и не крохоборы, вечно считающие деньги олигархов и видящие подвох в любом западном предложении дружбы».
Во мне тут же щелкнула провокационная репортерская кнопка и я наивно спросила, о каких, конкретно, «мэтрах» речь. Мне четко не ответили, но туманно пояснили:
— Эта молодая женщина впитала в себя великие идеи и насытилась тем духом свободы, который так и не успели нюхнуть ее менее удачливые и менее талантливые соотечественники.
— Насытилась, это точно, а почему же соотечественники-то не успели нюхнуть? По мне, так соотечественники как раз надышались, что называется, от пуза...
— Вы не понимаете, какой тяжкий труд сознавать и смело транслировать все то, что дали России мэтры девяностых! Быть духовным наследником их духовного наследия! (sic!)
— И материального, я так понимаю...
— Материальное — это смешная цена за ту дозу самопожертвования, которую требует это святое дело!
— Боже мой! И тут святое дело...Похоже, все дороги к российским выборам исключительно «святыми» делами мостят.
— Одним словом, вы не считаете эту кандидатку наследницей мэтров российской демократии ?
— Не считаю, равно как не считаю «мэтрами российской демократии» тех, чье «наследие» эта молодая женщина так сытно проедает.
— А, может быть, вы желаете возвращения СССР?!
— Нет, не желаю.
— Чего ж вам надо, тогда? Монархию, что ли?
— Это глупо, ни в коем случае.
— Тогда чего же вы хотите?!
— Я, как Черчиль, считаю, что демократия — самый худший из возможных порядков... после всех остальных. Поэтому, лучше уж худо-бедно совершенствовать ту демократию, которую уже удалось отстроить и отстоять, нежели снова-заново крошить уже достигнутое. Вот так, я считаю, если вам это интересно.
— А вы думаете, эта кандидатка собирается крошить?
— Не сомневаюсь.
Следует опешившая задумчивость и наконец :
— Какая странная у людей память: вы ведь все вместе жили в 90е, но у каждого сугубо личное восприятие этого времени...
— Точь-в-точь, как на картине «Постоянство памяти» у Дали: той самой, с провисшими на дереве и растекающимися по постаменту циферблатами...
Елена Кондратьева-Сальгеро, журналист, главный редактор литературного альманаха «Глаголъ», Франция.
