Прогресс под угрозой: как ученые на Западе становятся жертвами повестки

Многие студенты хотят, чтобы меня уволили с должности преподавателя. Главное обвинение, которое они выдвигают против меня, заключается в том, что я считаю рабство неправильным по иным причинам — «потому что оно идет против либертарианства, а не потому, что оно морально неверно», пишет заведующий кафедрой экономики имени Гарольда Е. Вирта в Школе бизнеса им. Дж. А. Батта при Университете Лойола, Новый Орлеан Уолтер Блок.

По правде говоря, я отвергаю рабство на обоих основаниях. Я даже за репарации, но не от всех белых ко всем черным. Многие белые приехали в США после 1865 года и ничего никому не должны. Многие чернокожие также были или являются потомками недавно прибывших и поэтому не имеют права на компенсацию.

Рабство должно было быть объявлено преступлением постфактум. Виновные должны были быть заключены в тюрьму, а их имущество передано их жертвам, новым бывшим рабам. «Сорок акров и мул» — приблизительная оценка причитающейся компенсации. В настоящее время, если правнук рабов может продемонстрировать эту связь, он должен быть в состоянии получить участок земли от правнуков рабовладельцев, которые незаконно удерживали их плантации.

Правда, я утверждаю, что «нет ничего плохого в рабстве» — эксцентричная и провокационная точка зрения. Чтобы понять это, рассмотрим мысленный эксперимент: предположим, у моего сына страшная болезнь. Ее лечение стоит 10 миллионов долларов, которых у меня нет. У вас есть эти деньги, поэтому мы заключаем сделку: вы даете мне средства. Я приезжаю на вашу ферму, чтобы собрать урожай или к вам домой, чтобы дать уроки экономики. Если вам не нравится, как я выполняю эти обязанности, вы можете меня избить или убить.

Является ли это законным контрактом в свободном обществе? Я думаю да. Мы оба извлекаем из него выгоду, по крайней мере теоретически, как и во всех добровольных сделках. Таким образом, нет ничего имманентно неправильного в рабстве; оно является незаконным, если оно навязывается одним человеком другому, но не если с этим согласны обе стороны. (Я также приводил довод о том, что социализм неоспорим, если он является добровольным).

Авторы петиции не первыми искажают мои взгляды. В 2014 году журналист из New York Times взял у меня интервью. Я пытался объяснить гигантскую пропасть между добровольным и принудительным рабством и терпеливо объяснял, что последнее не должно быть законным. Газета опубликовала историю, которая подразумевала, что я, убежденный либертарианец, предпочитал фактическое рабство, практикуемое в США до 1865 года. Я подал в суд за клевету. Суд низшей инстанции отклонил мое дело, но апелляционный суд вынес решение в мою пользу. Я договорился с газетой на взаимоприемлемых условиях, и она провела коррекцию более чем через шесть месяцев после публикации интервью.

Вряд ли кто-либо, даже из либертарианской интеллигенции, согласен с моим аргументом в пользу добровольного рабства. Я понимаю, почему это отпугивает людей, включая студентов, которые подписали петицию. Но защита академической свободы, и особенно свободы думать и выражать эксцентричные и провокационные идеи, имеет решающее значение для прогресса в философии и науке. Если ученым запрещено исследовать последствия основных принципов, куда бы они ни привели, тем хуже для будущих перспектив цивилизации.

Джон Стюарт Милль лучше всего выразил это в произведении «На свободе»: «Тот, кто придерживается только собственного мнения, мало что знает. Его причины могут быть вескими, и никто, возможно, не сможет их опровергнуть. Но если он в равной степени неспособен опровергнуть причины противоположной стороны: если он не знает, что это такое, у него нет оснований отдавать предпочтение какому-либо мнению… Недостаточно также, чтобы он выслушал аргументы противников от своих собственных учителей, представленных в том виде, в каком они их излагают, и в сопровождении того, что они предлагают в качестве опровержений… Он должен быть в состоянии услышать аргументы от людей, которые действительно им верят, защищают их всерьез и делают для них все возможное».

Даже мои самые суровые критики с готовностью признают, что я защищаю принципы прав частной собственности, свободы и капитализма невмешательства в личную жизнь по-настоящему и в меру своих способностей. Хотя студенты, которые подписали петицию, (я думаю, никто из них не посещал ни одного из моих занятий) хотят, чтобы меня уволили, я не держу на них зла. Это молодые люди, которые находятся только в начале своего пути. Моя дверь всегда открыта. Я приглашаю всех, кто подписал эту петицию (около 650 человек) вступить со мной в диалог по этим вопросам. Более 4500 человек подписали соглашение, в котором говорилось, что я заслуживаю повышения. Я им очень признателен.

Источник — Wall Street Journal