Карабах — точка сборки глобальной войны?

философАркадий Недель

19 сентября 2023 года начались военные действия в Нагорном Карабахе, азербайджанские войска атаковали Арцах (древнеармянское название этого региона, десятая провинция Великой Армении).

Древняя история Арцаха была не менее турбулентной, чем сегодняшняя. После раздела Армении в 387 году на Западную и Восточную (чему предшествовал Нисибисский мирный договор 363 г. между римлянами и персами, в результате чего Рим отказывался от поддержки своей бывшей провинции), территория Армении де-факто сократилась. Эти события подробно обсуждает армянский историк Фавстос Бузанд в последней части своей «Истории Армении» — переход Армении под власть Сасанидского Ирана.

В Средние века на территории Арцаха существовало княжество Хачен, первым правителем которого считается Атрнерсех. Начиная примерно с Х века Хаченское княжество переходит во власть Багратидов, а уже при византийском императоре Константине Багрянородном эти территории официально считались принадлежащими Армении. Однако в XI веке, уже при другом императоре, после захвата столицы Армении — города Ани, эти территории стали считаться византийскими, что, впрочем, просуществовало недолго, поскольку вскоре были отобраны сельджуками. При этом армянам удалось выстроить дипломатические отношение с сельджуками так — что само по себе крайне сложно, зная сельджукские методы ведения политики — чтобы Хачен оставался относительно независимым. В 1220 году Хачен нещадно грабят монголы, а пятнадцать лет спустя они захватят весь север и восток Армянского царства, вынудив, несмотря на сильное сопротивление, себе покориться (известно, что эта дипмиссия была возложена на аристократа Григора Тга).

С монголами армянам действительно удалось договориться, и этим они спасли свою культуру, которая начала бурно развиваться с середины XIII века. Хачен превращается в культурный центр, где процветает книжность (издаются иллюстрированные Евангелия) и удивительная по красоте архитектура. В одном Нагорном Карабахе с тех времен остались более полутора тысяч произведений средневековой архитектуры, что сопоставимо, например, с Каролингским Возрождением во Франции.

Но какой бы блестящей ни была история, она не оберегает от несчастий и провалов в настоящем. А в нем, если кратко, происходит следующее: 24 марта 2023 года Конституционный суд Армении признает Римский статут (по которому ровно неделю до того был выдан ордер на арест Владимира Путина), при этом премьер Армении Никол Пашинян пояснил, что «Римский статут будет полноценно ратифицирован, и он не имеет никакого отношения к армяно-российским отношениям. Это касается вопросов безопасности Армении».

Как бы сказал Станиславский: «не верю!». И едва ли кто-либо в России поверил этому утверждению. Оно, сказанное через неделю после «ордера на арест» (об истинных причинах которого я писал на страницах АК), понятно, было воспринято не иначе как плевок в сторону соседа и партнера по ОДКБ. Нельзя исключать, что внезапно возникшая любовь к Римскому статуту была продиктована некими «другими», о которых Пашинян чуть ли не эзотерическим языком, словно он не политик, а ваятель вишапакаров (т. н. «драконовых стел», существующих только на территории Армении, чья функция до сих пор однозначно не объяснена), рассказывал в интервью изданию Politico Europe. Впрочем, даже без специальной подготовки слушатель разгадает имя этого «другого» — того, с кем чуть позже будут проводиться совместные военные учения. Справедливости ради надо отметить, что и сам Пашинян понимал «уязвимость этой модели» обращения к другим ради защиты армянских интересов.

В этом же интервью, потом не раз повторенная Пашиняном, мысль о том, что российские миротворческие силы не справились с охраной Лачинского коридора, соединяющего Армению и Нагорный Карабах, и который с декабря 2022 года был заблокирован военными Азербайджана, не может восприниматься Россией иначе, чем своеобразная постановка ультиматума: либо вы немедленно наводите порядок и освобождаете Карабах, то есть выполняете работу ОДКБ в одиночку, либо мы уходим к «другим» защитникам наших национальных интересов.

Как многое в этом регионе, территория (и история) Лачинского коридора вызывает массу споров и даже в новейшее время она не раз приводила к военным столкновениям. Так, 17 мая 1992 года в период Карабахского конфликта армянские силы захватили город Лачин, находящийся в шестидесяти километрах от Степанакерта, который сегодня обстреливается азербайджанскими (турецкими) дронами и где уже есть десятки жертв. С этого момента два года Арцах имел связь с Арменией. В последующие годы статус Лачинского коридора, точнее — его status quo 1992 как единственной и необходимой связи между Арменией и Нагорным Карабахом возникал в первую очередь при любых попытках мирного решения карабахского конфликта.

Первой серьезной попыткой решить проблему считается «План Гобла», разработанный американским специалистом по российским этническим вопросам и сотрудником Госдепа Полом Гоблом. Идея состояла в том, чтобы Армения и Азербайджан разменяли территории. Азербайджану отходит Зангезурский коридор, идущий через Мегринский район Армении, а Армения в качестве компенсации получает Лачинский коридор. План обсуждали в Вашингтоне тогдашний руководитель Азербайджана Гейдар Алиев и президент Армении Роберт Кочарян (до прихода в большую политику руководил Нагорным Карабахом), однако все усилия оказались напрасны. План не прошел, и, по всей видимости, из-за нежелания армянского руководства терять Мегри, где проходит граница между Арменией и Ираном. Ереван рассудил, что это неадекватная геополитическая цена.

Тогда же, в 1992-м в качестве альтернативы «Плану Гобла» Россия предложила «Путь мира и доверия» — Агдам–Степанакерт–Шуша–Лачин–Горис, который бы получил специальный юридический статус, но и этот план не сработал. Позже, в 2011 году в Казани при участи тогдашнего президента РФ Дмитрия Медведева лидеры двух стран Ильхам Алиев и Серж Саргсян (в период Первой карабахской войны, 1992-1994, был министром обороны) обсуждали проект очередной «дорожной карты». Армения должна была передать Азербайджану захваченную территорию Лачина, а в обмен азербайджанцы создают в этом районе гарантированное сообщение между Арменией и Нагорным Карабахом. Казанский саммит также не дал никаких результатов.

После серии очередных неудач разрешить карабахский конфликт Пашинян, как ему казалось, выбрал наиболее радикальный способ: отказаться от притязаний на Карабах в принципе и просто сдать его соседу (что у многих армян вызвало сильное недовольство). Движение Пашиняна в сторону «прощай Карабах» и впрямь беспрецедентно, и вне сомнений является сегодня предметом ожесточенных дискуссий как минимум в среде политических активных граждан Армении. Возможно, тут я вхожу в область политологических спекуляций, одна из причин этого движения состоит в том, что бывший журналист и лидер «бархатной армянской революции», который еще в 2018-м перед многотысячной толпой в Ереване объявил Арцах Арменией, начал давать заднюю из-за желания сменить нынешнюю и будущую политическую элиту в стране. Конкретнее, прервать т. н. «карабахский» клан, которым называют людей, пришедших в большую политику из Арцаха.

Как бы то ни было, Нагорный Карабах — это территория, но есть еще люди, на ней живущие. Если руководитель страны теоретически готов пожертвовать территорией в обмен на мир, и кем-то это может быть воспринято как рациональное решение, то оставить своих людей в чужой стране, которой эта территория станет, не будет и не может иметь никаких разумных объяснений (в последнее время появился лозунг-мем: «Арцах — это Азербайджан»). Естественно, что противоядие карабахскому гамбиту Пашиняна уже ищется, одна из фигур, которая вполне может возглавить будущий «Союз спасения Арцаха» — Рубен Варданян, влиятельный человек в армянской политике с довольно обширными связями в мире.

Претензии Пашиняна к российским миротворцам, с юридической точки зрения, не слишком оправданы. Миротворческие силы РФ там находятся по соглашению, подписанному тремя акторами — Арменией, Азербайджаном и Россией (Пашиняном, Алиевым и Путиным) 9 ноября 2020 года, которое называется Трехсторонним заявлением о прекращении огня в Нагорном Карабахе. Соглашение действительно сроком на пять лет и его действие истекает соответственно в 2025 году, и мало сомнений в том, что оно не будет продлено. Текст этого документа весьма расплывчат, из него, например, совершенно не явствует, что должны делать миротворцы в случае возобновления военных действий, там не прописаны никакие особые или экстремальные случаи, происходящие, например, в данный момент. Кроме того, из этого документа непонятен статус самого Нагорного Карабаха, что ставит Азербайджан в довольно выгодную ситуацию.

Реальная роль российских миротворцев, поэтому, и их присутствия в этом регионе заключается не столько в охране армянских интересов, сколько в контроле крайне важной точки на южном Кавказе, сборки деструктивных сил в возможном предстоящем — или уже идущем, как смотреть — мировом конфликте. То, что требует Пашинян своим странным ультиматумом, едва ли выполнимо, даже если бы отношения между странами складывались лучше, чем сегодня, и если бы сам армянский премьер настолько откровенно не портил бы связи с Россией.

Требование Пашиняна «защитить национальные интересы» в такой ультимативной форме нужно прочитывать как его желание, чтобы Россия отвернулась от Турции — столь же однозначно, как политическая Армения сегодня отворачивается от России. Игра напоминает «треугольную дипломатию» Генри Киссинджера, которую тот использовал во времена холодной войны, разводя СССР с коммунистическим Китаем. Однако, что не может не понимать Пашинян, Армения далеко не США 70-х годов. И станут ли последние сегодня лучше защищать национальные интересы Армении, чем это делала Россия даже в рамках аморфного Трехстороннего заявления — едва ли.

Армения как таковая не является целью «больших игроков», тех «других», о которых рассказывал Пашинян, он это понимает. Задача состоит в том, чтобы контролировать самую, наверное, важную точку сборки южного Кавказа, от чего будет зависеть успех или неуспех, с одной стороны, турецких притязаний на построение «великого Турана», пусть даже не географического, а политического; с другой стороны, Ирана, выходящего сегодня в региональные лидеры и являющегося своего рода диспетчером, разруливающим взрывоопасные ситуации между «малыми» кавказскими игроками, подтверждая их политическую самостоятельность; в третьих, интересы Китая, чье негласное влияние на Большом Кавказе является элементом его сложной многоходовой политической партии с Россией.