После выборов нужно ждать повышения подоходного налога и пенсионного возраста

экономистАндрей Мовчан

Россия практически вошла в президентскую избирательную кампанию. Такой вывод можно сделать по заявлениям политиков и общественных деятелей. Тем удивительней, что тема экономики отошла на совсем задний план.  

«Актуальные комментарии» спросили директора программы «Экономическая политика» Московского Центра Карнеги Андрея Мовчана о том, стоит ли ждать новых социальных обязательств  со стороны государства, и будут ли они выполнены.

- Россия, по данным Bloomberg, вошла в десятку стран с угрожающе стареющим населением. Как это отразится на экономике и ждать ли повышения пенсионного возраста?

-  Россия – страна действительно стареющая, и в этом нет ничего удивительного, и здесь нет никакого заговора, к тому же в этом не виноват ни Путин, ни Штаты, ни либералы, ни патриоты…  У  нас просто в связи с последними войнами -  гражданской войной, потом второй мировой войной, сформировалась такая демографическая синусоида, население сокращалось такими ровными долями. Соответственно,  уменьшалось  количество детей. И сейчас, если посмотреть на нашу пирамидку возрастную, то она выглядит почти перевёрнутой,  детей подросткового возраста и детей старше 5 лет и до 18-20 лет намного меньше, чем людей 30-50 лет. Это совершенно официальные данные, которые невозможно оспорить никому, так как они у есть у Росстата. А эта статистика означает, что через 10- 20 лет рожать детей будут как раз нынешние подростки, их мало. Рассчитывать на то, что они решат быть многодетными родителями, не стоит. Соответственно, детей будет мало, а те люди, которым сейчас 30-50 лет, будут уже в глубоко пенсионном возрасте. То есть, мы с вами получим картинку, при которой у нас много старых людей, меньше людей среднего возраста и немного детей. Данная проблема свойственна не только России, но и многим странам Европы, той же Франции. Однако этой проблемы почти нет в Америке и латиноамериканских странах. 

- Так как проблема вовсе не надуманная, ждать ли повышения пенсионного возраста?

- Официальные заявления на эту тему неоднозначны, но я могу высказать свою субъективную уверенность, что после выборов президента пенсионный возраст повысят, причём скорее всего на 5 лет как минимум. Эта моя уверенность основана на каких-то косвенных данных, но никаких официальных заявлений на этот счет нет.

- Какие ещё экономические тенденции неотвратимы в связи с предстоящими выборами?
 
- Никаких глобальных. В том то и дело, что до президентских выборов никаких резких движений делать не будут ровно для того, чтобы не дестабилизировать ситуацию. Потому я думаю, что мы не увидим в ближайшие 15 месяцев никаких серьёзных изменений.

- Любые выборы всегда связаны с какими-то социальными обязательствами. Стоит ли ждать таких обещаний сейчас?

- Во-первых, их ждать бессмысленно, потому что мы видели, что происходит со старыми обязательствами, которые практически не выполняются. К тому же пора людям становиться реалистами. Ну, дадут какие-то обещания, но не выполнят. Что потом? Абсолютно ничего. А с другой стороны, по нынешним тенденциям похоже, что власть вообще не очень озабочена социальной ситуацией, так как считает ее вполне стабильной, а потому не видит необходимости делать какие-то новые шаги. Напротив, сейчас потихоньку побеждает мнение, что социальная нагрузка тянет страну назад и поэтому нужно её максимально сокращать, из бюджета фактически выведены в большом объёме расходы на образование и на науку и на медицину, о пенсионном возрасте говорят не стесняясь, так же как о возможном повышении налогов. Поэтому похоже, что этот период социального заигрывания, который был в 2005-2015 годы, безвозвратно прошёл, и сейчас побеждает потихоньку другая концепция. Речь идет о стране-корпорации, когда приоритетно состояние государства в целом, а люди являются нагрузкой и расходы на людей надо по возможности сокращать. 

 - Если мы меняем стратегию и тактику, будет ли трансформироваться экономическая модель?

- Я очень скептически отношусь к возможностям перемен в России. Сейчас действует невероятно жёсткая экономическая модель, в основе которой лежат две вещи: большие доходы от продажи энергоресурсов и очень серьёзно построенная вертикаль власти. Вырваться из этих двух компонентов экономической модели очень тяжело, потому что пока есть доходы от энергоресурсов, есть возможность закрывать деньгами проблемы, при этом выстроенная вертикаль власти не позволяет новаций, так как они могут разрушить все систему.

Даже если предположить, что в центре хотят реформировать систему, это не будет поддержано на местах. Причём такое отношение возможно повсюду - от Северного Кавказа, который очень жёстко может выразить своё неодобрение, до региональных властей, которые просто будут саботировать реформу. У нас же уже пяток реформ произошёл, которые были полностью саботированы: это и модернизация, и реструктурирование той же полиции. Поэтому я боюсь, что надежд на серьёзные реформы очень мало, причём и тех, которые бы я поддержал, либерально-рыночных, так и обратного порядка, предлагаемых Сергеем Глазьевым. То есть вероятность превращения страны в Венесуэлу тоже минимальна. Вся система заточена на тот способ хозяйствования, который есть сейчас, и сдвинуть её в сторону что туда, что туда, невозможно.

- То есть мы «зависнем» в поисках новой модели и останемся в подвешенном состоянии

- Почему в подвешенном, это то, что мы называется просвещённым рыночным феодализмом. Мы в этом состоянии живём достаточно долго, и еще определенное время это может продолжаться. По мере исчезновения ресурса, события будут принимать, конечно, малоконтролируемый оборот, и не центральная власть будет руководить изменениями.

-  А кто?

-  Общие процессы, те самые тектонические экономические процессы, в том числе, видимо, пойдёт процесс федерализации малоконтролируемый, потому что регионам придётся самим как-то крутиться в этих условиях с резким снижением дотаций. В результате, видимо, пойдёт процесс какой-то децентрализации хозяйствования, потому что уже невозможно будет прокормить всю эту систему через бюджетные дотации-вливания. Это очень сложно прогнозировать, так как имеются множество нюансов, которые зависят в конечном итоге от личности руководителей регионов, региональной элиты, состояния федеральной власти, личности человека, который окажется у власти.  Понятно, что всё не вечно, как бы мы ни относились к президенту России, всё равно у него есть определенный  срок жизни. Соответственно, изменения могут произойти как через 10, так и через 20 лет, поэтому было бы спекуляцией сейчас пытаться прогнозировать.

- Вы сказали, что перед выборами изменений в экономике ждать не стоит, каких преобразований стоит ждать после 2018 года? 

- Мне кажется, что президент уже определён на ближайшие 6 лет, я очень удивлюсь, если это не так, выборы у нас используются в качестве референдума о доверии, и он пройдёт явно без сюрпризов. А дальше две вещи, которые, на мой взгляд, будут сделаны быстро и точно – это повышение подоходного налога и повышение пенсионного возраста. О каких-то других вещах пока, наверное, сложно говорить, я думаю, что ускорится процесс национализации и монополизации в стране. То есть тот процесс, который сейчас и так уже идёт, я думаю, что он пойдёт ещё быстрее. С другой стороны, может быть, параллельно пойдёт процесс создания параллельной экономики, каких-нибудь особых зон с иностранными инвестициями, выделение каких-нибудь отраслей или географии в область другого права специального, которое будет копироваться с образцов западных. Об этом тоже разговоры идут, но нет четкой картинки. Поэтому, пока тоже рано об этом говорить.

- Вы упомянули создание зон по западному образцу; означает ли это, что санкции будут если не отменены, то ослаблены?

- У нас потеря потока инвестиций, который никогда не был большим, произошла задолго до санкций. Санкции вообще на нашу экономику фактические не влияют. Из-за них больше проблем на Западе. Причем там есть понимание, что если сейчас ограничения отменять, это будет Россией использовано в качестве внутренней пропаганды как победы над Западом, если же санкции не снимать, российская власть будет продолжать их использовать как объяснение экономических проблем и тоже повышать популярность в стране таким образом. Так что Запад в некотором смысле попал в дуальную ловушку, и то, и другое плохо. С другой стороны, это же всё-таки очень бюрократический процесс, снятие санкций. Полагаю, вероятность снятия и вероятность их сохранения(?) одинаковая. Наверное, это будет зависеть от ситуации на Украине, всё-таки они из-за Украины введены, Россия явно не заинтересована в снятии санкций, эффект от снятия скоро забудется, а их наличие можно использовать.

-  Бизнес ведь лишился возможности получать кредиты…

- Это неважно, у нас сейчас два триллиона рублей лежит в Центральном банке, вот вам, пожалуйста, источник получения кредитов. Никто ничего не берёт, баланс банков сокращается, российские бизнесмены не хотят привлекать кредиты, а западные бизнесмены не хотят давать. Если вы посмотрите, Газпромбанк, Альфа-банк, Сибур, они привлекают деньги ровно когда хотят, никакие санкции им не мешают.

 - Но может ли развиваться бизнес в таких условиях? 

- Бизнес не может развиваться из-за огромных рисков, которые внутри страны, и дело вообще не в санкциях. Проблема в том, что бизнес должен закладывать в свои расчёты такие риски ,что он будет развиваться только при очень высокой марже, а в России при падающих доходах домохозяйств и при общем не очень большом рынке сбыта, маржа мала, и никто не хочет ничего развивать. Чтобы развивался бизнес, надо снижать риски, чтобы снижать риски, надо перекраивать систему управления, систему управления перекраивать никто не будет. В некотором смысле у нас - патовая ситуация.


- Еще очень волнующая тема – курс рубля. Он последнее время стабильно растет. Что все-таки выгоднее для нашей экономики – сильный или слабый рубль?

-  Говорить про рубль и доллар в контексте дней и недель вообще бессмысленно. Говорить в более сложной долгосрочной перспективе можно очень легко, рубль совершенно завязан на нефть. Цена на нее сейчас более-менее стабильна, соответственно, рубль тоже будет более-менее стабильным в ближайшее время. Предположений, что нефть резко вырастет в цене, а значит, рубль резко укрепится, у меня нет, как, впрочем, маловероятно и то, что цена на нефть резко упадёт в ближайшее время. Полагаю, Центральный Банк более-менее удержит в этом году инфляцию в 4-5%, ну и  изменения курсов (доллар/рубль) вряд ли выйдут за рамки процентов десяти. Поэтому я просто бы призывал не пытаться делать ставки, в этой игре невозможно выиграть, лучше спокойно относиться к валютным колебаниям.

-  Как бы вы оценили общее благосостояние населения до выборов?

- Оно медленно будет падать. У нас нет рычагов для того, чтобы оно начало расти, но никакой стремительности тоже нет, экономика стабилизирована. Я думаю, что в 2017 году доходы домохозяйств потеряют ещё 2-3%. Что будет со сбережениями, пока сложно сказать. Мы же сейчас постепенно, с точки зрения людей, имеющих сбережения, выходим в режим низких ставок, заканчиваются депозиты, которые приносили хотя бы 3-5% в долларах, сейчас они будут приносить 1-1,5%, то же самое и с рублёвыми ставками, соответственно, прирост сбережений будет происходить намного медленнее. На это накладывается ещё и сокращение доходов, а на это накладывается отложенный спрос. Последние три года люди испуганно не тратились на более-менее долгосрочные предметы пользования. А сейчас они будут вынуждены возвращаться за стиральными машинками, утюгами и т.д. Поэтому я думаю, что в 17-18 годах мы увидим и падение сбережений, и падение доходов, а дальше – говорить сложно, потому что мы не понимаем, как будет развиваться экономика. 

- Ждем, когда определятся со стратегией… 

-  Да, стратегию мы не выбрали, и скорее всего, наша стратегия будет «не выбирать никаких стратегий».


Автор: Лина Вискушенко
____________

Читайте также:

Набиуллина стала лучшим главой ЦБ в Европе

Экономика: прогноз - 2017

Министром экономики назначен Орешкин