Вопросы стиля

публицистМихаил Бударагин

публицистМихаил Бударагин

Пятилетие политических реформ, которое и праздновать как-то странно (все же реформы – не свадьба, а рутинный механизм управления, не стоит путать жанры), настраивает комментаторов на возвышенный лад. Безотносительно оценок, в спектр которых укладывается все: от ненависти до апологии, трудно не признать, что путь пройден значительный.

Вопрос о направлении этого пути будет решаться осенью, когда Дмитрий Медведев озвучит свое Послание Федеральному Собранию, но стилистически оно будет оформлено известно, скорее всего, как обычный текст этого жанра. То есть о главном – о том, на каком языке будет говорить власть – Послание умолчит.

В гданьских выступлениях Владимира Путина, самых свежих высказываниях, по которым можно судить об изменениях риторики, чувствовалась известная раздвоенность. С одной стороны, «своих не сдадим», а с другой – «давайте мириться, злодеи». «Мюнхенская речь», но в очень смягченном варианте. Так, скорее всего, будет работать внешняя риторика: «и нам, и вам», не капитуляция образца начала 90-х, но и не жесткость начала 2000-х.

С риторикой внутренней пока все не очень понятно. Дмитрий Медведев уже год пытается – продолжая политику Путина – нащупать свой стиль, отличный от стилистики выборов в Государственную Думу 2007 года. И вовсе не потому, что эта риторика чем-то плоха, как это пытались объяснить в начале президентства Медведева доброхоты из числа его «сторонников»: просто всему свое время.

Со словами про инновацию и модернизацию все получается не так, как хотелось бы. Соответствующая риторика так и не стала политической, и постоянное проговаривание не делает халву слаще.

Постепенно политическая стилистика размывается: как в 2007-м, поступать уже нет необходимости, а как надо – кто его разберет? Эта ситуация сама по себе отнюдь не обязательно плоха, но в нынешней ситуации она оборачивается, случаем, например, члена московской ОИК № 14 К.Ю. Сдобнова, который сначала пишет пространный пост о том, что Илье Яшину не место в Мосгордуме, потому что тот «ничего для москвичей не сделал», потом попадается на участии в списке эсеров» от Чукотки, а затем заводит новый журнал, обвиняет провокаторов во взломе старого и удаляет все комментарии (их было много, и нельзя сказать, что героя хвалили).

И все это происходит у Чурова за пазухой: тот вроде и в интернете должен разбираться, и объяснять молодежи, что к чему: то есть в остальных присутственных местах все заведомо хуже. Понятно, что истерика Сдобнова на результаты выборов не повлияет никак,  но нельзя же выглядеть так нарочито глупо. 

Вот и Рашид Нургалиев, заявляя о том, что покрывавший майора Евсюкова экс-начальник столичного ГУВД Владимир Пронин, уходит работать в мэрию (самое место, конечно, кто бы спорил), прочит Пронина в «старшие товарищи» своим будущим коллегам. То есть и само-то назначение крайне сомнительно, и представление новой должности выглядит странноватым, но лексика, конечно, всех их выдает с головой. Когда Нургалиев о «кадрах» говорит, звучит он куда менее убедительно, чем в этом коротком пассаже. В «кадры» как-то не верится, а вот в «старшего товарища» не поверить трудно.

Нургалиев и Сдобнов – люди разных эпох и разных поколений, но язык объединяет их, разоблачает и дискредитирует раз и навсегда. Так говорить нельзя, и вовсе не потому, что выглядит это некрасиво (как в случае с главой МВД) или глупо (как в истории с членом ОИК).

А потому, что если политсистема таким же языком будет изъясняться на следующих парламентских и президентских выборах, выглядеть она будет оставшейся в 2007 году развалиной (так, например, сегодня выглядит телевидение, устаревшее минимум лет на пять-шесть). И в этом контексте модернизация приобретает не отвлеченно-полезное значение, а вполне реальную необходимость. Ведь если даже телевизор стали смотреть меньше, это значит, и впрямь, ничто не вечно.