Больные мозоли

публицистМихаил Бударагин

публицистМихаил Бударагин

Дмитрий Медведев, обратившийся к гражданам России с просьбой о дискуссии, которая должна предварять очередное Послание Федеральному Собранию, наступил гражданскому обществу на больную мозоль.

Чтобы это понять, не нужно даже читать негативные отзывы на президентскую статью: как раз наоборот, отзывы эти, если отсечь совсем уж белиберду, во многом отчетливо показывают невысказанные «народные чаянья». Как, впрочем, и положительные реплики, которые содержательно мало чем отличаются от отрицательных.

Статью Медведева за две недели обсудили и эксперты, и Государственная Дума, и клубы «Единой России», и представители молодежных движений. Некоторые из предложений президенту были опубликованы, большинство остались широкой публике не известны. Кто-то, наверняка, написал на указанный президентом адрес, но кто эти люди и о чем именно идет речь, мы тоже не знаем.

Кое-как обсудили только специально отмеченные Медведевым идеи футуриста Максима Калашникова, да и то по существу было сказано не очень много. Упирали в основном на смелость и оригинальность автора, на то, что «за ним стоят инноваторы» или же на то, что Калашников исповедует не те взгляды. На самом деле кое-что из предложенного футурологом (например, «Новая Гардарика») давно уже реализовано: шведские поселения Ундерстенхейден, Стадсхаген, Туггелите, Мьелнаторпет etc  - хороший пример того, как работаю идеи, кажущиеся нам безобидными фантазиями.

Но дело не в инновациях и не в Швеции, а в том, что если бы письмо Калашникова не прочел Медведев, футуролог так и остался бы героем своей (пускай и весьма многочисленной) тусовки, почитаемой «приличным обществом» городскими сумасшедшими. Беда и в том, что «приличное общество» - такая же тусовка, практически незаметная на фоне читателей новостей о судьбе Кристины Орбакайте.

Это, наверное, должно называться «атомизацией общества», его разобщением, но правды немного и в этом предположении. Общество вполне способно преодолевать разобщение: или в тех случаях, когда критическая ситуация требует вмешательства, или тогда, когда импульс исходит от власти.

Этот импульс способен на время сделать идеи Калашникова предметом обсуждения: если нет других вариантов, то логичней было бы поступать именно так.

Это может казаться то ли «патернализмом», то ли «отеческой заботой партии» - честного говоря, все равно, лишь бы работало. Если власти нужна общественная дискуссия, и если общество смотрит издалека на Кремль и ждет оттуда «сигналов», можно пользоваться хотя бы этим. Если «лицом к лицу лица не увидать» и если Калашникову, чтобы стать знаменитостью, пришлось достучаться до президента, хорошо, что можно хотя бы так. Пусть дискуссия будет «вертикальной»: это лучше, чем вообще никакая.

Потому что существует довольно широкий круг тем, которые стоило бы обсудить.

Для затравки могу предложить президенту выступить с небанальным рассуждением о том, какой должна быть Москва после ухода Лужкова. Пока все разговоры о будущем столицы вертятся в основном вокруг одной из возможных кандидатур, но вряд ли именно это – главная проблема многомиллионного города.

Ход «Москва после Лужкова» будет, возможно, самым разумным использованием инструментария, который начал пробовать Медведев: во-первых, проблема столицы волнует не только москвичей, а во-вторых, новому мэру будет очень полезно ознакомиться не с отчетами об успехах предшественника, а с реальными проблемами, которые волнуют жителей столицы. Кроме того, нет никакого резона неизбежного ухода Лужкова на почетную пенсию.

До этого поистине революционного шага пресс-службе главы государства хорошо бы как-то обнародовать уже поступившие отклики на статью Медведева. Это надо было делать по мере поступления материала, но и сейчас еще не поздно. Поздно будет тогда, когда писавшие поймут, что «толку-то не было никакого, мы же говорили»: странно, что пока развязка сюжета сводится именно к этой банальности.