Наступление Эрдогана

политологДмитрий Евстафьев

— Во-первых, я бы хотел обратить внимание на обстоятельство срыва «трамповского перемирия». Оно ведь сначала соблюдалось, и даже президент Алиев высказался в пользу того, чтобы его соблюдать. И даже давал указания. Потом, видимо, пришло руководящее указание продолжить войну. Проснулся султан, который дал указания. Если говорить честно, это перемирие, во-первых, устраивало всех, во-вторых, оно было в пользу азербайджанской стороны, потому что Азербайджан фиксировал все свои выигрышные позиции. Только одного человека не утраивало это перемирие — Эрдогана, который его и сорвал. С этой точки зрения, нам понятны степень суверенности Азербайджана и степень суверенности Алиева, как политического лидера. Мы должны это, к сожалению, учитывать. Я не понимаю, зачем Алиев встраивает себя в эту «кадровую линейку», потому что все-таки это респектабельный человек из хорошей семьи, с хорошим образованием, завсегдатай гостинец Лондона, Парижа, Москвы. Зачем ему ставить себя на одну доску с этими ребятами в балахонах из Пакистана, из разного рода исламистских организаций Сирии, Мали, Чада и прочих прокси нашего замечательного друга Эрдогана. Я не очень понимаю, как Алиев будет выпутываться из этой ситуации.

Проблема отношений с Эрдоганом других политических лидеров заключается в том, что Эрдоган — первый, при нем нет ни вторых, ни третьих, ни четвертых. Надо понимать, что в симбиотической схеме «Турция-Азербайджан» исчезает маленькая штучка под названием азербайджанский бизнес. Он, может быть, в Москве останется, но в Азербайджане никого бизнеса не будет.

Есть Эрдоган, как человек и пароход, и это проблема. Владимир Владимирович Путин всем четко сказал, что эту проблему мы решать не будем, ее создал Запад, пусть он ее как хочет, так и решает. Но есть Эрдоган, как явление, которое больше, чем человек. Вот этот геополитический хулиган, который заполняет вакуум. Не надо списывать на Эрдогана нашу слабость и просчеты, в том числе и в социальной политике. У нас Эрдоган начинает занимать место, которое раньше занимали организация «Джойнт», рептилоиды и т.д. Эрдоган — это явление, за которым тянутся.

Я бы обратил внимание, как за Эрдогана и турецкую позицию вписывается Пакистан. Это очень показательно, потому что Пакистан, при всем желании, к турецкому миру отнести будет сложно. Во всяком случае Мухаммад Али Джинна, основатель Пакистана, сильно бы удивился, если бы ему сказали, что он — часть турецкого мира. Тем не менее это уже четкая апелляция к религиозным мотивам и к антиевропейской, антизападной общности. Пакистан — это более 200 миллионов человек и некоторое количество ядерных зарядов и их носителей. Это достаточно серьезно. С этой тенденцией нам придется жить.

Первый вывод, какой мы должны сделать — если мы хотим сдерживать Эрдогана, то мы должны его переэрдоганить. Мы должны стать большими Эрдоганами, чем сам Эрдоган. Мы должны стать более жесткими, агрессивными и молчаливыми, потому что Эрдоган очень много говорит, а мы должны больше молчать. Пока мы будем молчать, надо всегда помнить, где закончил свою жизнь один из основателей панисламизма и пантюркизма Энвер-паша. Всегда надо помнить, что он закончил свою жизнь под Бухарой в перестрелке с красной конницей в период борьбы с басмачами. Эрдоган распространяется по пути наименьшего сопротивления. Эрдоган — это масло, которое капнули на пористую бумагу. Там, где больше пор, там оно и протечет. Он будет усиливаться там, где не хватает инструментов сдерживания, где ослабли социальные структуры, где у нас нет опоры. Разговорами это не остановишь. Это явление надо принять, потому что таких Эрдоганов будет много. И чем слабее будет Европа, я бы вообще ее временно списал бы с геополитических счетов, тем больше будет желающих поиграть и побороться за наследство этого «больного человека мира». Европа теперь больной человек мира, и там есть много чего пограбить, поэтому мы стоим на пороге войны за европейское наследство. А это уже совсем близко к нам. Кстати, один из элементов европейского наследства — это Украина.

Источник