Роль идеологии в глобальных цифровых конфликтах: доклад экспертов США

Международные правовые конфликты в цифровой сфере возникают из-за того, что страны имеют различные идеологические подходы к регулированию, которые определяются государственной политикой, считает группа экспертов американского аналитического центра Brookings Institution. Они опубликовали доклад «Анатомия технологического регулирования», в котором рассмотрены особенности законодательства разных государств, регулирующего использование высоких технологий.

«США предпочитают „цифровое смирение“, Европа выбирает цифровой социализм большого государства, а Китай придерживается политически мотивированной стратегии ограничения одних технологий и расширения других для социального контроля», — отмечают авторы доклада.

Также они рассматривают регулирующее законодательство Австралии, Новой Зеландии, Канады, США и Великобритании.

«Эти англоязычные либеральные демократии с колониальной историей имеют тесные связи и входят в давний разведывательный союз „Пять глаз“, целью которого является поддержание безопасности и обмен разведданными. Но у каждого из них свой уникальный подход к технологической политике», — поясняют авторы.

В то время как Австралия прокладывает свой собственный курс по всем вопросам — от законов о шифровании и противодействии экстремистскому контенту до дисбаланса сил между цифровыми платформами и традиционными новостными СМИ, Новая Зеландия создает международные партнерства по многим из тех же вопросов, например, в рамках инициативы «Крайстчерчский призыв».

В свою очередь, «Канада больше наблюдает, чем действует, а ее последняя попытка принять онлайн-законодательство гарантирует, что потоковые интернет-компании столкнутся с теми же нормами, что и традиционные вещатели, в США наложили технологическое эмбарго на Китай, но не решаются на внутреннее регулирование, даже перед лицом растущих злоупотреблений со стороны крупных технологических компаний», утверждается в докладе. А Великобритания вновь встает на сторону своих бывших партнеров в ЕС.

По мнению авторов доклада, эти примеры показывают, что, помимо идеологии, есть ряд факторов, которые определяют то, что называется «пространством политики» в области технологий: каждая юрисдикция имеет свой собственный ограниченный набор вариантов для управления последствиями разработки и внедрения новых и существующих технологий. И эти возможности, в свою очередь, ограничены, по крайней мере, тремя ключевыми барьерами.

«Первый — это конституционные полномочия юрисдикции по принятию решений, юридические прецеденты и уже существующие соглашения с другими государствами или органами. Эти факторы создают „жесткую“ границу правовых ограничений, которую политикам будет трудно — хотя и не обязательно невозможно — обойти. И связанная с этим, несколько более мягкая граница лежит в противоречивых политических приоритетах в пределах одной юрисдикции, особенно когда речь идет о „красных линиях“ национальной безопасности», — говорится в докладе.

Второй барьер, по словам научных сотрудников Brookings Institution, заключается в отсутствии политической сплоченности, общественной поддержки и консенсуса среди ключевых заинтересованных сторон, а также в разногласиях между ветвями власти. Такие ограничения особенно распространены в системах, где законодательная и исполнительная ветви власти могут контролироваться разными партиями, или где разные партии контролируют каждый из двух законодательных органов. В отсутствие общего мнения мало что можно сделать, пока соотношение лиц, принимающих решения, не изменится в пользу той или иной группы.

Третий барьер — это отсутствие у правительства возможностей для эффективной реализации политики и обеспечения ее выполнения. Наиболее распространенными причинами такой ситуации являются бюджетные ограничения, нехватка квалифицированных кадров, неспособность целевого сектора нести новое бремя соблюдения требований, либо неадекватная инфраструктура.

«Хотя эти потенциальные препятствия, как правило, исключают (или, по крайней мере, делают неэффективными) многие потенциальные политические предложения, разработка технологической политики также формируется и становится более неопределенной из-за сочетания стимулов и компромиссов, которые действуют на нескольких уровнях внутри и за пределами правительства», — отмечают авторы доклада.

По их мнению, есть пять основных факторов, которые могут помочь объяснить различия в политике между похожими странами. Первый из них связан с влиянием политики. Стратегии регулирования, как правило, либо централизуют государственную власть, либо передают ее другим органам и группам. Централизация часто достигается за счет увеличения доходов и ужесточения контроля над частным сектором и населением, в то время как передача полномочий обычно предполагает законодательное закрепление отраслевых стандартов или полную отмену регулирования отрасли. Возможность изменить этот баланс сил сама по себе является стимулом, поскольку влечет за собой перераспределение ресурсов между заинтересованными сторонами — государственными бюрократиями, с одной стороны, и бизнес-лобби, с другой.

Второй фактор — это влияние политики на национальное производство и производительность. Технологическая политика часто направлена на повышение национальной экономической мощи в рамках более широкой государственной стратегии развития, которая сама по себе может включать либо протекционизм, либо политику открытия рынков. Таким образом, политические решения могут быть мотивированы либо желанием поддержать внутреннюю деятельность, либо желанием продвинуть деятельность на международном уровне.

Еще один фактор — национальная безопасность, на которую может повлиять широкий спектр технологических политик. В то время как законы, разрешающие службам безопасности отменять шифрование, могут расширить возможности этих ведомств в борьбе с внешними и внутренними угрозами, законы или судебные решения, защищающие свободу слова и надлежащую правовую процедуру, могут усложнить их работу.

Четвертый фактор — это вероятное влияние политики на права и защиту потребителей. Технологическая политика часто направлена на то, чтобы новые технологии расширяли возможности выбора, снижали цены и поддерживали конкурентные рынки. Однако политика защиты прав потребителей, как правило, применяется неравномерно из-за противоречий между национальными и местными властями, неопределенности в отношении того, что действительно предпочитают потребители, и сложности оценки таких проблем, как концентрация рынка (особенно когда товары или услуги кажутся «бесплатными» для конечных пользователей). Например, если одни люди рады, что технологические платформы отслеживают их поведение для улучшения качества услуг, то другие предпочитают большую конфиденциальность.

Наконец, существует вероятность влияния политики на власть самого лица, принимающего решение. Государственные деятели, естественно, будут склоняться к мерам, которые могут укрепить их собственные позиции, но, с другой стороны, они быстро откажутся от политики, которая окажется непопулярной.

«Взятые вместе, эти ограничения и стимулы дают представление о различиях в разработке технологической политики в странах, которые в остальном кажутся похожими. Учитывая эти факторы, мы можем выработать более тонкое понимание того, куда движется технологическая политика в этом, несомненно, решающем десятилетии», — заключают эксперты Brookings Institution.