Она его любила

Общественный резонанс дела Евгении Васильевой, экс-начальника департамента имущественных отношений Минобороны настолько велик, что никому из осуждающих ее и грозящих ей страшными карами, не приходит в голову, что с материалами расследования знакомы всего несколько десятков человек.

В споре прокуратуры и СК (первые хотят теперь условного срока, вторые в ответ называют прокуроров «предателями») очень хочется занять какую-то определенную позицию, но делать этого нельзя. Сначала нужно сесть и прочесть все тома уголовного дела от первой буквы до последней — в противном случае осуждение, как и оправдание, выглядит глупо. Мол, «мне тут сосед пересказал, так я считаю…»: увольте, но так нельзя.

Читайте также В обществе возмущены предложением осудить Васильеву условно

Писать о содержательной стороне дела не представляется уместным (по крайней мере, до решения суда), а вот о Васильевой сказать стоит, она заслужила, как бы странно это ни прозвучало, самых добрых слов. 

Все ее поведение во время процесса — и эпатажный клип про «тапочки», и стойкость, и картины, и маникюр в центре Москвы — так не типично для нашего грустного века, что бывшей чиновнице и нужно воздать должное. Дело вот в чем. Широкая общественность считает Васильеву виновной («ну не могла же она не воровать»), и она должна — по единодушному мнению — страдать. Или, по крайней мере, изображать страдания. 

Во-первых, она одинока, а как — таково ведь общее суждение — может не страдать одинокая женщина ее возраста? Во-вторых, она достаточно обеспечена, чтобы пытаться скрыть свое материальное положение за игрой в «богатые тоже плачут» (мол, как же, и квартира есть, а все равно несчастна, бедняжка). В-третьих, Васильева все-таки находится под следствием, и здесь-то нимб страдалицы подходит как нельзя лучше: могла бы признаться в любви несистемной оппозиции и составить какой-нибудь «список Васильевой». В-четвертых, она могла бы ради приличия просто сидеть со скорбной миной, вздыхать тяжко и говорить в интервью о том, как ужасна жизнь.

Читайте также Васильева грамотно работает на свое паблисити

Васильева ломает все шаблоны. Она поет, танцует (не очень умело), пишет картины, не считает себя виновной и не унывает. 

Все происходящее — сюжет для мелодрамы уровня хорошего голливудского кино. Женщина, которая сделала себя сама, женщина, которая любит, женщина, которая не сдается … и, в конце концов, побеждает — даже средней руки режиссер сделал бы из этого материала историю с понятной и важной моралью.

Мораль, по-моему, такова: во всех обстоятельствах нужно быть только тем, кем ты на самом деле являешься. Если ты — персонаж песни Верки Сердючки о женщине «немного за 30», не стоит стесняться быть им: вокруг и так слишком много продавших свое первородство за обещание чечевичной похлебки. 

Есть в деле Васильевой и очевидная любовная линия. Подумаем над тем, сколько раз обвиненная во всех смертных грехах женщина могла бы «сдать» своего бывшего начальника? На сколько лет мог бы сесть Сердюков по результатам разоблачений этой взбалмошной дамочки? Но она молчит. 

Боится ли она потенциальной мести экс-главы Минобороны? Сомневаюсь. Посмотрите на Сердюкова: где он, а где месть? Опасается ли общественного осуждения? Но она и так осуждена по всем моральным и нравственным статьям, по каким возможно. Думает о том, что ее откровения могут навредить государству? Какую женщину (особенно, обиженную) могут остановить все эти мелочи, если она решить закусить удила? 

Читайте также Сердюков на суде защитил Васильеву

Существует еще один ответ, казалось бы, самоочевидный. Если Васильева «сдаст» Анатолия Сердюкова, все ее богатство неожиданно превратится в тыкву: скажем, квартира в центре Москвы окажется не принадлежащей ей. Но, во-первых, очевидно, что материальные проблемы светят ей уже в любом случае, при любом исходе дела, а во-вторых, не слишком заметно, чтобы Васильева поклонялась собственному благосостоянию. Легко рассуждать о достойном поведении, имея миллиард за плечами, но люди с миллиардами умеют вести себя как вчерашние лавочники (пример бизнесмена Полонского — лучшее тому доказательство), так что в волшебную силу денег в случае с Васильевой верится с трудом.

Есть люди, которых и проживание в элитном районе в центре ни от чего не спасает, а есть те, кто и в хрущевке на окраине умеет не падать духом.

Осторожно предположу, что как бы странно это ни прозвучало в Москве 2015 года, Васильева действительно любила Сердюкова. Явно не за его положение или статус (сейчас-то бывший глава военного ведомства отправлен на скамейку запасных без особых перспектив вернуться — он все-таки не Кудрин), а — как это и случается — не пойми за что.

Возможно, за то, что утром, когда шел обыск, он был с ней. Это — не так уж мало, если задуматься.

Идеальная история двух не слишком приятных людей подводит нас в итоге к тому, что мы можем их осуждать («что-то там нечисто, как ни крути»), но совершенно не в силах ненавидеть, даже считая — до всякого суда — закоренелыми и законченными преступниками. 

Даже если случится так, что в споре следователей и прокуроров правы следователи, пример Васильевой — многим наука. «Я им нужна для того, чтобы опорочить честь и достоинство Сердюкова», — заявляла обвиняемая в открытом письме, и стоит признать, что именно этого у стороны обвинения не вышло. 

Михаил Бударагин специально для «Актуальных комментариев»

Все статьи автора