Грязная российская нефть: кто виноват и что делать

Скандал с поставками загрязненной российской нефти по экспортному трубопроводу «Дружба» привел не только к серьезным финансовым, но и репутационным потерям, а в перспективе этот скандал может иметь и политические последствия, считают эксперты.

«Впервые у США, которые пытаются перекрыть России выходы на европейские рынки, появился инструмент давления не только против экспорта российского газа, но и нефти, хотя ранее в этой области Россия считалась неуязвимой и имела репутацию надежного и ответственного поставщика», — пишет в «Известиях» директор Центра политической информации Алексей Мухин.

Эксперт ссылается на статью авторитетного издания Financial Times, которое утверждает, что «ЧП на „Дружбе“ опровергло тезис о том, что Москва — надежный и заслуживающий доверия поставщик энергоресурсов. А ведь этот тезис был ключевым аргументом энергетических компаний Евросоюза — покупателей российских нефти и газа (особенно тех пятерых, что являются партнерами „Газпрома“ в проекте „Северный поток — 2“), выступающих за то, чтобы наращивать импорт из России». Это, по мнению эксперта, говорит о том, что инцидент с «Дружбой» бьет по всей энергетической отрасли РФ.

Учитывая, что США и некоторые страны ЕС выступают против «Северного потока — 2» и угрожают санкциями, репутационные потери могут стать невосполнимыми, считает Мухин.
«Начиная с 25 апреля, Россия теряет по $80 млн дохода ежедневно. Но главное тут, повторимся, не финансовые потери, а имиджевые. Реакция на ситуацию президента страны была довольно жесткой — на встрече с главой „Транснефти“ Николаем Токаревым 30 апреля Владимир Путин, похоже, возложил ответственность за случившееся на нефтетранспортную монополию, заявив, что „система не сработала“, а „ущерб для нас и экономический, и материальный, да и имиджевый очень серьезный“», — пишет Мухин.

Власть довольно жестко отреагировала на ошибки, допущенные «Транснефтью». «Вы хотите сказать, чтобы государство заплатило за косяки компании, которая занимается поставкой нефти? Мне кажется, это не совсем правильно», — сказал первый вице-премьер Антон Силуанов.

Мухин отмечает, что сейчас «Транснефть» пытается снять с себя ответственность, выдвигая фантастические версии о «диверсии» некоей криминальной группировки. «Похоже, спикеры „Транснефти“ не слишком отдают себе отчет в том, что они говорят, поскольку, кроме эмоций, никаких аргументов в свою защиту компания привести не может. Ведь, по словам источников в крупных нефтеперерабатывающих предприятиях, „Транснефть“ была уведомлена о проблеме „грязной нефти“ задолго до того, как 19 апреля „Белнефтехим“, оперирующий Мозырским НПЗ в Белоруссии, заявил о резком росте содержания хлорорганики в сырье. Еще 2 апреля была остановлена нефть, идущая по низкосернистому трубопроводу на Волгоградский НПЗ. Следовательно, у „Транснефти“ было время предотвратить катастрофу, на мой взгляд. Однако нефтетранспортная монополия, похоже, закрыла глаза на проблему, как утверждают эксперты, перенаправив заразную нефть в „Дружбу“ через свою дочку „Транснефть-Приволга“ — одну из крупнейших в Европе баз смешения нефти», — пишет Мухин.

По мнению эксперта, руководство компании было в курсе проблем с качеством нефти, но закрывало на эту проблему глаза. Эксперты настаивают, что содержание дихлорэтана в нефти не может объясняться никакими разумными соображениями. «Его использования, например, для очистки призабойной зоны скважин или повышения нефтеотдачи в таких количествах, во-первых, не требуется, а во-вторых, делает саму процедуру экономически неэффективной: дихлорэтан стоит в 10 раз дороже нефти. «Если хотели скрыть пропажу нефти, проще было воды налить», — констатирует собеседник «Ъ».

С Мухиным согласен и директор «Инфо-ТЭК Терминал» Рустам Танкаев. «Болезненная реакция менеджеров „Транснефти“ объясняется просто. Стоит напомнить, что компания из года в год самостоятельно и не предъявляя никаких обоснований устанавливает размер норматива „усушки и утруски“ при транспортировке нефти. Клиентов „Транснефти“ не устраивает не только ничем не обоснованный норматив, но и сама практика изъятия из своей трубы в свою пользу остатков чужой нефти и нефтепродуктов. Простой расчет показывает, что это около миллиона тонн только нефти ежегодно. Это хорошее, очень серьезное месторождение. И „Транснефти“, открывшей такое замечательное месторождение, да еще и без капитальных затрат и вообще каких-либо затрат на добычу, налоги и прочую ерунду, стоило бы отчитаться об успехе перед народом и руководством страны, как это принято в практике добывающих компаний», — отмечает он. «А есть еще и нефтепродукты, — добавляет эксперт, — около 50 тыс. тонн по тысяче долларов за тонну! По объему топлива это примерно столько, сколько потребляет несколько крупных федеральных потребителей. Притом что в этом случае „Транснефть“ экономит не только на добыче, но еще и на переработке. Поразительная, заметьте, эффективность».

Экономист Михаил Хазин вспоминает, что «всё это напоминает дело гастронома „Елисеевский“, когда в начале 1980-х годов директор гастронома Юрий Соколов был расстрелян по обвинению в реализации неучтенных продтоваров».

По мнению экспертов, менеджмент «Транснефти» должен признать проблему и постараться устранить ее последствия, а также сделать все, чтобы не допустить повторения ситуации.