Статья
8448 13 апреля 2016 17:27

Павловский: Новый проект Путина не может быть организован вокруг одного человека

Российский политолог Глеб Павловский в интервью директору Центра политической конъюнктуры Алексею Чеснакову рассказал о том, в чем сила и слабость Системы власти в России, о логике выбора Путиным нового преемника, предстоящей кампании, достижениях и ошибках власти.

Система РФ, объект Вашего пристального изучения, приближается к парламентским выборам. Для любой политической системы выборы – стресс. Но не для нашей. И поскольку нет стресса, то все, что сопровождает эту подготовку, скукоживается даже не до сигналов, а до «сигнальчиков», вялых наездов, общих «ответок» и пр. Малоинтересно. Возможно, интригу добавят съезды партий. А возможно, все уже перешло в инерционный сценарий. Поэтому первый вопрос: «Решает ли инерционный сценарий задачи Системы в сегодняшних условиях?»

Картина российской политики начала 2016 года, когда до выборов в Думу меньше полугода, кажется застывшей и регрессивной. Но это иллюзия наблюдателя. Инерционный сценарий или «володинская стабильность» отражают надежду на единственный сценарий событий, – при котором после выборов все останется в тех же руках. Эта надежда кажется мне все более азартной.

Например, замысел праймериз ЕР различим легко – серия конкурсов-презентаций для правящих элит. Чуть больше, чем борьба команд КВН, и чуть меньше, чем реальная борьба за власть. Выборы до выборов: отменный ход! Постановщик хочет показать стабильность и конкурентность, предсказуемость – и конфликт. Иными словами, создает парадоксальный продукт. Неясна только реакция зала. Пока же вот что: одни по политическим соображениям решают идти на праймериз, другие, как 40 депутатов ГД, отказываются. То и другое – политические шаги с открытым исходом. Для некоторых довольно мужественные.

На этом фоне времени появляются идеи создания параллельного правительства, усиливающие нервозность в элитах. Действующий кабинет списали в утиль? Хотя бы не по формальным признакам, а по перспективам. Сколько может Система жить без исполнительной власти (без разделения властей и прочей демократической риторики)?

Правительство ответственное перед страной и работоспособное – исстари нерешаемая задача власти в России. Периоды, когда в стране независимо действовало правительство, а не канцелярия вождя или не ставка главнокомандования, ничтожно коротки – за век от премьера Столыпина до премьера Путина не наберем в общей сложности десятилетия. После майских указов 2012 года установилась схема управления страной – поручениями президента министрам. Но это возврат в достолыпинскую эпоху – когда министры не составляли единого кабинета, и каждый имел доклад у царя, уходя от него с отдельным поручением.

Обсуждая реформы и программы, упорно упускают субъектность: кому все это исполнять – президенту? Правительству? Но такого правительства нет. Отсюда множащиеся проекты кризисных центров реформ при президенте, экономических советов, агентств развития и т.п. замечательных вещей. С непременной тенью Кудрина. Общее у них одно: исполнительная власть в обход правительства.

Сегодня шагом вперед стал бы перенос внимания с дефицита представительной власти к отсутствию полноценной исполнительной. От утопий антикризисных реформ, невесть кем проводимых – к правительству, компетентному действовать. Оно должно стать политическим кабинетом министров, объединенным общей идейной концепцией. Сегодня такого правительства Россия не имеет.

Тогда поставим вопрос по-другому. Насколько Система способна к рефлексии? Не потерян ли этот важнейших навык? Попытка жизни в искусственной повестке окончательно испортила наших политических менеджеров. Остались ли у системы инструменты адекватного анализа внутри- и внешнеполитической ситуации?

Система РФ ультрарефлексивна, ибо проектна. С первых дней ее проектировали конструкторы, свободные от сдерживания общественным мнением: с 1993 года все коммуникации были переключены на президента в Кремле. Нехватку ресурсов восполняли рефлексивностью, разрушая ожидания противников. Техника рискованна – эскалация, но она долго срабатывала.

Такой процесс почти неотличим от государственной власти, и все-таки не является ею. Отсюда вечная гипертрофия «мониторинга угроз» (тут, увы, я вынужден вспомнить ФЭП) – недостаточная для выработки политического взгляда на вещи. Политическое планирование нулевых четко отражает крен в сторону тактик электоральной гегемонии. В президентство Медведева это стало особенно заметно. При вечном креативном поиске ходов, политически это потерянные годы.

Разворот 2011-2012 гг. – взлом исходного путинского консенсуса ради его сохранения. Но новый консенсус нестабилен. Возник странный гибрид: бюрократической политики и постановочных конфликтов, якобы непримиримых. Расколы презентуют один за другим, и они то и дело вязнут в эскалациях.

Сегодня главная помеха стратегической рефлексии – миф о компетентности Центра. Центр замкнулся в мнимой сверхкомпетентности и, как «белый карлик», разрушая систему, не выпускает наружу информацию о себе. Он не делится реальными планами, даже если те в нем промелькнут. Не потому, что они секретны, а потому, что там нет места планирования – есть постановки. Есть, конечно, банальные тайны, вроде того, зачем было под именем нацгвардии создавать всероссийский ЧОП, превращая его далее в международный? Или кого назначат на тот или этот пост? Но это тайны для бедных.

Хозяин положения перестал быть местом планирования. Россия кинулась в гущу современного мира, не рефлексируя его очертаний. «Думать некогда – трясти надо»: многие шаги и военно-политические операции объясняются, скорей всего, таким образом. Этот принцип удобен, лишь пока импровизации сходят с рук или выглядят удавшимися. Но первый же явно провальный результат подорвет и миф компетентности, и возможность политики.

Именно поэтому многие инициативы Кремля во внутренней и внешней политике выглядят беспомощно? Потому что все понимают – они опираются на очень ограниченные ресурсы? В большой, стратегической игре такие ходы предназначены лишь для того, чтобы переждать. Так ли это? Или ресурсы еще не исчерпаны? Насколько реально исчерпаны ресурсы и есть ли перспективы у стратегии «пережидания»?

Сила и слабость Системы – в неопределенности ее резервов и будущих ходов. Для нее же самой. Успех или провал – сирийская операция? Успешный по краткосрочности эксперимент, зондаж глобального неизвестного. Да, черт побери, мы сделали это! Ой, а что именно, – и куда дальше?

25 лет новая Россия чего-то дожидается, пережидая трудные времена. Со временем пришла догадка, что выжидание и было жизнью. Система не выжидала, она так жила. Успех? Да. Он в том, что мы вообще существуем. Не государство, но государственность – суверенная целина под возможную будущую гражданскую нацию.

Чтобы пережидая, существовать далее, Система всякий раз должна оказаться первой в неопознанном месте. Неопознанном – для противника, но этого она добьется только в случае, если место неведомо ей самой: среди «сирийских туркманов, – кто их знал, что они там живут?». Ничего не планируя стратегически – в нашей логике действия только так и можно обмануть контр-стратегов. 

Кажется, все уже несколько устали от эскалаций наугад. Усталость стала новым постоянным внутриполитическим фактором Системы РФ. Та будто состарилась вдруг и поняла, что ее разгадали. Это ощущение и создает иллюзию ограниченности ресурсов, на самом деле политически они колоссальны.

Повернем разговор. Тема ответственности и безответственности интеллектуалов в прошлом? Или она еще предстоит? Прежние кураторы не отличались отзывчивостью. Но идеология была построена на поиске образа будущего. А сейчас идеологи с провинциальным упоением идентифицируют себя по картофельным лицам и демонстративно гордятся этой своей кожурой. Разговор с ними – это диалог уже не с подотделом очистки овощей, а с самими очистками. Каковы последствия такого самоограничения?

Ваш вопрос выглядит похожим на ответ. Вопрос, была ли у прежних кураторов идеология, сам по себе несколько идеологичен – хотя некоторая проектная рефлексия и интуиция рисков Системы была. Но уж современную неопропаганду трудно отнести к идейной жизни, это всегда эрзац. Билборд с речевками вроде «Слава человеку труда!» потешен, а шпионский фильм-гиньоль похабен. Но патриот-лоялист испытывает неловкость при необходимости сказать об этом вслух. Что-то запирает уста, и это «что-то» не страх, а нежелание выпасть из мейнстрима, отстать от всеподавляющего движения большинства. И он контратакует «Обаму», лишь бы никто не заметил колебаний. В таких ситуациях даже завподотделом очистки может выглядеть как центрист!

Я думаю, все мы недооцениваем изменения и перестановки, которые произвела в России деполитизация 2000-2016 гг. Такие процессы одноприродны вытеснению и иным невротическим механизмам. Странно поверить, что из мира куда-то денутся естественные конфликты между людьми, их позициями, между сообществами интересов, носителями несовместимых образов будущего страны, между городом, селом и мегаполисом. Но мы поверили – и убрали из сознания эти, на деле никуда не уходящие конфликты.

Что значило слово «стабильность»? Для пенсионера это означает регулярную выплату пенсии, позволяющей свести концы с концами. Для другого это означает возможность ходить по улицам без риска не вернуться домой. И в его глазах этот риск ничуть не оправдывается регулярными выплатами пенсий. Между интересами первого и второго – конфликт, разрешимый, но несомненный. Но в деполитизированном мире конфликты стерты, и вместо них обсуждают что-то третье: например, вступление Украины в Евросоюз. Наобсуждались – и теперь переписываем должок государства по пенсиям на наших внуков.

Язык подменяют пропагандными клише и оргвыводами. Выйти из этого состояния – значит, начать различать возможности, цели и интересы. Поначалу распознавать их, затем – действовать.

Для действия нужны инструменты, а их нет? – скажут. Они есть. Главная иллюзия деполитизированных состояний заключается в спрятанных инструментах. Деполитизация – это прежде всего деоперационализация мира. Конституция, оставаясь предметом присяг, перестала пониматься как инструмент. С прочими политическими институтами она отошла в мир теней. Гражданин стоит посреди собственного государства, безвольно озираясь по сторонам: где люди, где средства, где политическая опора? Ничего нет!

Из этого искаженного мира необходимо выйти. Но искаженный ландшафт деполитизации рисует яркие картины немыслимых апокалипсисов, мешая представить будущее как ряд операций.

Но это невозможно сделать быстро. И тем более в рамках кампании. Какой бы примитивной она не была. Может ли этой работой быть заполнен временной промежуток между парламентскими и президентскими выборами? Где новая энергетика? На президентских выборах нельзя просто «закрыть цикл». Нужно открывать новый. Для этого его нужно готовить. Подготовки Путина к новому сроку не видно.

Я не зря говорил об устрашающей повестке 2016-2018 гг. Среди прочего есть и задача восстановления нормальных отношений с временем. Тут у нас под руками несколько реальных и.. возможно (этого никто не проверял) дееспособных инструментов; среди них выборы. В нормальных условиях выборы всех уровней – это способ работы нации со своим государственным будущим. Но праймериз не заменят конфликта реальных позиций, а сотни лоббистов, нацелившихся на Думу, не подменят политики выбора стратегии в связи с выбором ее операторов.

Уже выборы в 225 одномандатных округах есть нечто большее, чем возврат к старой схеме (после провала попыток 1990-х–2000-х вырастить партийную систему в пробирке). Старые партии сохранились в роли операторов законодательного пространства, тесно сращенных с реальным законодателем – АП и правительством РФ. Но партсписочники будут менее легитимны для избирателя, чем избранные им «прямо» в 225 одномандатных округах. Политически эта разница скажется позднее, но она сразу начнет осознаваться в стране. Так политизация, наконец, доберется и до Охотного Ряда.

Государственным шагом стал бы шаг консервативный – вернуться к выборным процедурам при формировании власти. Выборы в Государственную Думу 2016 года неплохой случай дать поплавать в бассейне, где почти не осталось воды. Намерение оставить все как есть неосуществимо.

Дума 2016-го принадлежит уже не планам на нее из прошлого года, а большому президентскому проекту, размещенному во времени между октябрем 2016-го и маем 2018-го года. Эти 20 таинственных месяцев – поле больших государственных маневров. Но, повторяя как мантру фамилию «Путин», мы ничего не добьемся. Новый проект Путина не может быть организован вокруг одного человека. Ведь и первый проект «Преемник» не был организован лишь вокруг кандидата Ельцина, а предполагал новый режим. Преемник-2 ассоциируется для меня с Третьей республикой (или Четвёртой? в истории России все еще трудно договориться, которую считать первой).

Надо отпереть России вход в ее многовариантное будущее, а не навязывать другой портрет: то, что 15 лет назад было впечатляющей драмой, теперь выглядело бы как слабый приквел.

Возможен ли преемник Путина как коллективный аватар? Насколько вероятна такая версия. Ведь недаром элита с удовольствием играет во всяческие фейковые «политбюро», хотя все понимают, что никакого политбюро нет и быть не может.

Деполитизация породила экспертное декоративное барокко, со своими демонами, херувимами и «политбюро». Я рекомендую исходить из того, что большинство представленных в обороте слов, образов, «повесток» и т.п., являются мнимостями. Западная пресса смеется над Putinversteher («понимающими Путина»), – но, по крайней мере, такая группа там истинно есть. Менее основательны наши обсуждения демиургических свойств Путина. Обсуждать политика вне сюжета, который создает его роль – одна из игр деполитизации. Пора говорить скучные вещи: в стране масса людей, намеренных и способных стать преемниками Путина. Немало их и в его окружении. Но уход его оставит неформальную вмятину – путинское место, которое инерционно будет стремиться стать институтом.

Начнем отличать должность Путина от реальных ролей Путина в системе. С ходу назову три или четыре роли, которые Путин соединил в своем лице. Он лидер бюджетников и гарант социалки – роль инерционная, но едва ли не главная при нынешнем режиме. Он пара-премьер, руководитель незримого правительства, куда видимое входит лишь частично. Путин – популярнейшее российское масс-медиа, с одной из самых высоких долей: его замолкание не менее заметно, чем погасший экран Первого канала. Ну и, наконец, он еще президент. Хотя к последней функции прибегает дозированно и с неравным успехом.

Перегруженный полномочиями, смертельно усталый Путин играет внутри Системы и еще одну роль: роль «группы Путина». Как и другие группы, вынужденной осторожничать и скрывать истинные намерения. В особенности, планы. Хотя они есть, и кое в чем даже реализуются, – но так, чтобы посторонний не смог собрать фишки картины. Поэтому человек-Путин заживо превращается в #планПутина: нерасчленимое единство лица, статуса и его скорбной воли.

Когда все пройдет, кто-то будет? Да, скорей всего так. При конце нынешней фазы Системы все роли разбегутся, но не так далеко, чтобы не сохранялась опасность реакции их слипания. Слияния всех номинальных и неформальных магистратур в некое тираническое единство. Вокруг неизвестной еще фигуры.

Но эту функцию, конечно же, не способна выполнить партия власти. Она как феномен покинула нас навсегда? Теперь это просто группа ньюсмейкеров по вызову, которые могут помочь ситуативно дожить до выборов. Для Системы «Единая Россия» в своем нынешнем виде все менее полезна.

Само понятие «партии власти», если вспомнить, дитя разных отцов. Впервые она появилась внутри ельцинского проекта укрепления власти (проекта многопартийного, что также забыто). Во-вторых, был недолгий, но важный политический момент противостояния двух путинских блоков: «Единства» с СПС – коалиции «Отечество–Вся Россия», т.е. Примакову-Лужкову в 1999 году. И, наконец, партийная «консолидация элит» первого президентства в рамке ЕР. Последний проект был уже чисто аппаратным. Он исходил из удобства иметь партию, начинающуюся в приемной Управления внутренней политики. Это было почти неизбежной ошибкой, и сильным импульсом деполитизации. 

У Путина тех лет было желание строить европейски-правильную партийную систему, – с правыми, центром и социал-демократами (в которые он тщетно зазывал Зюганова). Но 2003 год похоронил плюралистическую Думу, заодно уничтожив КПРФ как независимую партию оппозиции. Хотя последнее было сделано избирательной техникой, именно крах прежней КПРФ со своей электоральной базой – «красным поясом» (а не провал СПС и Яблока) на выборах 2003 года стал крахом парламентского плюрализма. Самостоятельных партий не осталось, и Дума превратилась в биржу перепродажи сделок с властями.

Сперва была управляемая демократия, когда список депутатов-ньюсмейкеров по повестке власти утверждали на неделю вперед, и выполнение строго контролировали. Воцарилась знаменитая система нулевых чтений, когда принятие законов и согласование интересов на их счет проводится до вынесения законопроекта на публику. Затем – поворот 2012-го года к системе подавляющего большинства и гонительского («патриотического») ньюсмейкинга. Свобода вброса законопроектов, если только от них веет чем-то пещерным, плотоядным и страшным. Появилась небывалая вещь – единогласные голосования Думы, отвыкать от чего всегда трудно. За 15 лет партия «Единая Россия» разлилась по Думе и, превратив ее в безвольную реакционную массу, с ней, по-видимому, и уйдет в небытие. Прежних задач, кроме представительских, она уже не решает, а новые задачи потребуют людей, сохраняющих чувство профессионального достоинства.

Архитектурно все у нас есть: Государственная Дума как законодатель, с системой комиссий и комитетов. Вся необходимая инфраструктура для работы представительной власти есть – нет только ее самой. Люди, составляющие корпорацию законодателей, добровольно отказываются вести себя как власть. Не первый такой случай в мировой политической истории (можно вспомнить о маккартизме). Он преодолим свободными выборами с равным доступом к СМИ.

Любое могущество, любая власть не вечны. Децентрализация власти не может произойти мгновенно. Как этот процесс может происходить? Систему создают и разрушают люди. А люди в отличие от Системы не меняются.

Грядущие катастрофы – алиби сегодняшней пассивности. Прогнозы в Системе, изгнавшей будущее в роли конструктивного элемента политики государства, выглядят как апокалипсисы – маленькие и большие. На фоне вымышленных катастроф даже малокомпетентная бюрократия видится подарком небес. Общество дегустирует катастрофические сцены: что будет после того, когда случится наихудшее (вариант: наилучшее) – «хозяин выйдет»?

Но присмотримся пристальней к тому, что описывают как «развал России»? И мы различим банальные черты политической повестки, но искривленные ужасом. «Обвал» – это демонополизация, децентрализация власти, легализация реальной активности многих русел развития предпринимательства. «Развал» – взаимный торг краев и регионов России из-за бюджета, дело всегда и повсюду в мире грязное. «Радикалы» – те же сегодняшние телезрители, политически безъязыкие и начавшие объяснять, что им действительно нужно. Политическая жизнь и есть та пресловутая нестабильность, ужасами которой нас пугают, как Лукас – Железной звездой.

Венец абсурда – предварительное требование «новых чистых людей» для политики. Популярные, невинные, ни разу не заподозренные, они должны вызывать доверие и симпатию населения. Так американский посол Дэвис в 1930-е годы умилялся политиком, которого «каждая собака хочет лизнуть» – это о Сталине.

Увы – реполитизацию будут проводить те же деполитизированные люди, иллюзия бесконфликтной власти только испортила их. Но страх перед ними – страх перед самими собой в реальном мире. Главное, с чем нам предстоит встретиться, не Америка и не ИГИЛ (запрещенный в России), а Россия, страна, ухитрившаяся в XXI веке стать для себя «затерянным миром». Могу только надеяться, что обитатели, исхитрившиеся жить в этой опасной России десятилетия за десятилетием, доверятся своему здравому смыслу. Глаза боятся – руки делают.


____________

Читайте также:
12 января 2022 Новости
Рабочие поездки и отдых с семьей: как главы регионов провели новогодние праздники
 Рабочие поездки и отдых с семьей: как главы регионов провели новогодние праздники Большинство губернаторов активно проводили новогодние праздники. Главы регионов не только поздравляли граждан с Новым Годом и Рождеством, но и показывали, как они проводят время с семьей, посещают строящиеся инфраструктурные объекты и совершают рабочие поездки. При этом многие из них не отдыхали за пределами своих регионов.
30 декабря 2021 Новости
Переговоры Путина и Байдена и «приземление» Netflix: обзор Telegram за 30 декабря
 Переговоры Путина и Байдена и «приземление» Netflix: обзор Telegram за 30 декабря Telegram-сообщество активно обсуждает предстоящие переговоры лидеров России и США, «приземление» Netflix, а также параметры и сроки транзита власти в РФ. По словам авторов Telegram-каналов, российское руководство проявило инициативу в переговорах с президентом США, так как «оно находится и в цейтноте, у него нет времени ждать, пока партнеры раскачаются».
1 января 2022 Анонс
«Приземление» иностранных IT-компаний
 «Приземление» иностранных IT-компаний 1 января в России вступает в силу закон «о приземлении», который обяжет крупные иностранные IT-корпорации, работающие с российской аудиторией, открыть свои полноценные представительства в России. Подобные филиалы будут взаимодействовать с государственными структурами, нести ответственность за нарушение законодательства.
© 2008 - 2024 Фонд «Центр политической конъюнктуры»
Сетевое издание «Актуальные комментарии». Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-58941 от 5 августа 2014 года, Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-82371 от 03 декабря 2021 года. Издается с сентября 2008 года. Информация об использовании материалов доступна в разделе "Об издании".