Аспекты Третьей мировой войны

философАркадий Недель

В терминах НКП (наступательной культурной политики), Россия — это цивилизационная ось, и именно с этих позиций сегодня необходимо рассматривать как нынешний конфликт, так и — шире — столкновение существующих политических моделей: западной и российской. В этом же метаполитическом контексте в режиме реального времени формируется будущий дизайн нового мира. 

Если Россия именно осевая страна, уже хотя бы по той причине, что ее статус между так называемым Востоком и Западом до сих пор не прояснен, то можно начертать примерные экстремальные точки этой оси, ее метаполитические границы. На Востоке — это Афганистан, на Западе — Украина. С политической атлантической (в первую очередь, британской) точки зрения, Афганистан и Украина по сути одно и то же. Эти страны, которые я причисляю к категории terra libera, т.е. стран, лишенных субъектности, не имеющих собственной суверенности из-за их геополитического положения, выполняли в истории и продолжают выполнять функцию «покрытия» осевого государства, в данном случае России. 

Совершенно не случайно, что в ХХ веке Афганистан, как и Тибет, по схожим причинам, стал центром гравитации политических интересов всех «больших игроков» — Англии, России, Индии и позже США. За влияние в Афганистане, в важнейшем узле-развязке торговых и экономических влияний, шла ожесточенная борьба с первой трети XIX века, выйдя на уровень мировой политики при амире Досте Мухаммаде Хане (1793-1863), которому удалось объединить большую часть Дурранийской империи, включавшей нынешние Афганистан, Пакистан, Кашмир и северо-восточную часть Ирана. Британцы, сильно обеспокоившиеся возможным влиянием Российской империи в регионе, в силу хороших отношений России как с иранским шахом, так и с афганской властью, поспешили послать в Кабул, ко двору Мухаммада Хана своего агента капитана Александра Барнса. Агенту удалось убедить правителя принять британские предложения и охладить отношения с Россией, что позже окажется для амира трагической ошибкой. 

В ХХ веке Афганистан, как и Украина до того, будет переходить из одной сферы влияния в другую, и этот процесс не закончился до сих пор. Сегодня ни для кого не секрет, что движение «Талибан»* было создано и спонсировано США в первую очередь для вовлечения Союза в заведомо бесконечную войну на территории, где никто и никогда не мог одержать победу военным путем. Афганистан — страна, созданная для чистой дипломатии. Там можно выиграть только убеждением и соблазном. Идея джихада, превратно интерпретированная западным сообществом по модели «крестовых походов» (хотя изначально, в религиозной этике ислама слово jihād означает «усердие на пути к Аллаху», сродни христианской аскезе или греческому ἄσκησις — «упражнение»), была позже использована американцами в противостоянии с идеологическим врагом. 

Операция «Циклон», разработанная ЦРУ с подачи Збигнева Бжезинского, стоившая США порядка $1 млрд (в 1970-х это огромные деньги), оказалась успешной: СССР попал в афганскую ловушку и завяз в этом болоте, словно динозавр, вынужденный отъедать части своего тела для выживания. Правда, созданный джихадистский Голем через сорок лет вернулся к своему родителю в виде рухнувших башен-близнецов. 

На Украине, по понятным причинам, джихад невозможен, но возможно обещание процветания и суверенности — два политических фантазма, удачно эксплуатируемые Западом для милитаризации гражданского общества в стране. Учитывая трагический опыт ХХ века — голод, войну и исторический дефицит суверенности на Украине, этот нехитрый прием был заранее обречен на успех. 

Повторю: с метаполитической точки зрения, если Афганистан — это «покрытие» российской оси с условного Востока, то Украина — «покрытие» с Запада. Если увидеть эту конструкцию глазами геометра — или «политгеометра», — то давление на эти покрытия должны приводить к трещинам на самой оси, и в идеале — к ее слому. Можно прибавить к этому неминуемую в обозримом будущем борьбу за Арктику, с одной стороны, и не менее драматический, скорый сценарий перестройки Европы — с другой.

Но если борьба за Арктику пока будет скорее напоминать космическую гонку между СССР и США времен холодной войны, т. е. борьбу умов и технологий, без привлечения массового человеческого ресурса, то в Европе в довольно близком будущем произойдет ряд структурных перемен, если не сказать локальных революций. 

В первую очередь, следует ожидать увеличение общеевропейского кризиса доверия к правительствам, и в первую очередь к Брюсселю, управляемому фон дер Ляйен и Боррелем, и который не играет никакой иной роли, кроме центра колониального управления.

Отчасти, или во многом, нынешнее вовлечение Европы в военный конфликт, причем, разумеется, без согласия своих народов, — решение внутреннего конфликта в Европе: между правительством, элитами и народом. Ради предотвращения вполне возможной революции, повторения массовых бунтов вроде «жёлтых жилетов», как в той же Франции, идеологически сенильные правительства, переломанный через колено бывший левый радикал канцлер Шольц или банкир Макрон, выбрали войну с Россией, т.е. по сути, дорогу к Третьей мировой. Fair trade? Для европейских элит — несомненно. 

Европейские народы больше не верят правительствам, и им плевать на глобалистскую идеологию, оказавшуюся на деле прямым путем к автоколонизации. За последние пятьсот лет европеец генетически и культурно привык властвовать и подчинять, чувствовать себя хозяином на любой территории, ему чуждо понятие «гостя». Глобализм превратил этого самого европейца-господина в слугу своего слуги. Такое не прощается. 

Украинский конфликт, среди прочего, показал: наступил не конец истории, а конец глобализации в том ее виде, который продавался всем без исключения странам после развала СССР, начиная, конечно, с самой России.

Сегодня необходимо создать в России настоящий климат интеллектуального освобождения: от старого языка, в первую очередь, политического; от старых британских (колониальных дихотомий) типа Восток — Запад; от метафизической идеи врага, лежащей, как минимум со времен Карла Шмитта (и имплантированная Лео Строссом в элиты Америки) в основании западной политической культуры; от чисто русского пагубного рефлекса об «отставании России» и ряда прочих политических атавизмов прошлых столетий. Все это — исторический балласт, который чем раньше окажется на помойке, тем лучше. 

Кроме того, нынешний конфликт, с метаполитической точки зрения, выявил интересный факт: российское политическое время течет быстрее западного. Проще говоря, сегодня Россия опережает, как это ни парадоксально звучит, стратегию «большого Запада», как в плане принятия решений, так и понимания будущего (пусть по большей части интуитивного понимания). Это опережение происходит также и потому, что при всей своей риторике о мультикультурализме Запад поведенчески остается внутри колониальной парадигмы.

* Террористическая организация, запрещенная в РФ